Власть и идеология в России: от провиденциализма и революционного мессианства к современным реалиям

Авакова Элина

Усиление Московского царства и утверждение в сознании господствующей элиты и его правителей новых представлений о возможностях и роли своего государства в мире находило свое отражение и в дипломатическом протоколе, и в переписке с главами иностранных государств. Как подчеркивал А.А. Зимин, «при сношениях с иностранными державами московские дипломаты зорко следили, чтобы не было «порухи чести» русскому монарху и, следовательно, России».⁴⁶ Поэтому уже в период царствования Василия III в грамотах, посылаемых на имя императора Священной Римской империи, султана Османской империи, магистра Тевтонского ордена, папы Римского, королей Швеции и Дании, употреблялась формула «великий государь… царь», «царь и государь всея Руси». Именно так называли Василия III и многие иностранные правители, а также публицисты Иосиф Волоцкий, Филофей, Максим Грек, Спиридон-Савва и др.

Важнейшим периодом в завершении формирования целостной идеологии Русского (Московского) централизованного государства является царствование Ивана IV. Огромный пропагандистский эффект как внутри страны, так и за рубежом имело уже само венчание Ивана IV на царство и, таким образом, официальное принятие им титула царя. Это произошло в год его 17-летия 16 января 1547 года. Венчание, как и полагалось в то время, происходило в форме священнодействия. Митрополит

Макарий возложил на Ивана знаки царского сана: крест Животворящего Креста, бармы и шапку Мономаха. Также митрополит ввел его на заранее приготовленное царское место и произнес поучения, а затем, во время литургии, возложил на него золотую цепь Мономаха. После приобщения Святых Тайн Иоанн IV Васильевич был помазан миром, или «елеем». «Церковное таинство помазания на царство приобретало двойное значение: с одной стороны, оно демонстрировало, что наделенной властью царь (а впоследствии император) посвящает свою деятельность Богу; с другой – что государь, «помазанник Божий» становится проводником Божественных сил, наместником Бога на земле».⁴⁷ Помазание являло собой второе из семи таинств Православной Церкви. В результате его царю даровалась Благодать Святого Духа, а он сам становился храмом Божьим. Между священством и царством ставился знак равенства, и царь причащался как священнослужитель. После коронации состоялся пир, на котором присутствовали митрополит, епископы и знатные люди, разным лицам были розданы дары, а нищим подавалась щедрая милостыня. Однако всего этого было еще недостаточно для широкого международного признания царского титула московского монарха. Необходимо было получить благословение Константинопольского патриарха и других греческих церковных иерархов. На разного рода послания, посольства и переговоры ушло более 10 лет. Наконец, в 1561 году от патриарха Иоасафа была получена соборная грамота, подписанная 36 греческими митрополитами и епископами. В грамоте говорилось, что, так как московский царь несомненно происходит от рода и крови истинно царской, а именно от греческой царевны Анны, сестры Василия Багрянородного, и при том, что великий князь Владимир был венчан знаками и одеждами царского сана, присланными из Греции, то патриарх и собор благодатию Святого Духа предоставили царю Ивану IV Васильевичу быть и именоваться законновенчаным.

Титул царя – «цезаря» полностью соответствовал теории «Москва – третий Рим». Кроме того, он отсылал к Священному Писанию. В Библии израильские правители также именовались царями. Наконец, сам Иисус Христос назывался Царем, правда не земным, а небесным. Для человека XVI в. и властвующей элиты все эти параллели и сама коронация имели огромное значение, они были исполнены глубоким сакральным смыслом и поднимали власть на огромную над простыми смертными высоту. Это, в свою очередь, позволяло царю приступить к осуществлению в стране необходимых преобразований, более эффективно бороться с боярской оппозицией и подобающим образом позиционировать себя во взаимоотношениях с правителями других держав. Признание правопреемства от Византийских цезарей вводило русских царей в круг наиболее могущественных и уважаемых монархов мира и позволяло России претендовать на статус великой державы своего времени.

Высокий статус московского царя отражал и новый титул Ивана Грозного. Он формулировался следующим образом: «Божиею милостию великий государь царь и великий князь Иоанн Васильевич всея Руси, Владимирский, Московский, Новгородский, царь Казанский, царь Астраханский, государь Псковский, великий князь Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, государь и великий князь Новгорода Низовские земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондинский и иных, и всея Сибирские земли и северные страны повелитель, и государь земли Вифлянской и иных».⁴⁸

Царствование Ивана Грозного завершало длительный процесс создания мощного государственного образования с центром в Москве. Бывшая вотчина московских князей превращалась в полноценное государство с новым Судебником, развитыми органами центрального и местного управления, более совершенной налоговой системой, мощной, для своего времени, военной организацией, реформированной и поставленной на службу государству церковью, своей вполне сформировавшейся к тому времени самобытной культурой и отвечающими национальным интересам внешнеполитическими предпочтениями и целями. Сложное внешнеполитическое положение Московского государства и стоящие перед ним задачи требовали дальнейшего усиления мобилизационных функций государства, что повлекло за собой начало процесса смены элиты в государстве. На смену боярству шла более многочисленная и преданная царю, а, в его лице, усиливающемуся государству, элита, формирующаяся из разных сословных групп служилых людей, из которых, впоследствии выросло российское дворянство. Был сформулирован и своеобразный кодекс служения царю. Сподвижник и наставник Ивана Грозного, иерей кремлевского Благовещенского собора Сильвестр в знаменитом «Домострое», в его седьмой главе под названием «Како царя и князя чтите» наставлял находящихся в царском услужении: «Царя бойся и служи ему верою, и всегда о нем Бога моли и ложно отнюдь не глаголи пред ним; но с покорением истину отвещай ему, яко самому Богу (здесь и далее выделено нами – авт.), и во всем повинуйся ему». Далее он ссылался на апостола Павла и напоминал: «Глаголет бо Павел Апостол: вся власть от Бога учинена суть».⁴⁹

Будучи одним из наиболее образованных людей середины и второй половины XVI в., имевший возможность с раннего детства наблюдать процессы, происходившие в высших эшелонах власти Московского государства, а также зная ситуацию в сопредельных государствах, Иван IV хорошо разбирался и в идеологических концепциях своей эпохи. Он имел достаточно ясное представление об идейных основах и принципах организации высшей власти, пределах полномочий королей Польши, Швеции, Англии, султанов Османской империи, не говоря уже о соседних Казанском, Астраханском, Сибирском и Крымском ханствах. Известно также, что Иван Грозный был почитателем Иосифа Волоцкого, послания которого были его настольной книгой.⁵⁰ Официальное принятие им царского титула свидетельствовало о желании царя неуклонно следовать в своей политике рекомендациям Иосифа Волоцкого и старца Филофея. Однако Иван IV не просто следовал их наставлениям, а будучи талантливым писателем и публицистом, сам внес значительный вклад в разработку государственной идеологии самодержавия. В многочисленных посланиях и грамотах европейским монархам: Иоанну III Шведскому, Стефану Баторию, английской королеве Елизавете, опричнику В.Г. Грязному, игумену Кирилло-Белозерского монастыря Козьме царь обосновывал абсолютистский характер своей власти,

ее Божественную сущность, с изумительным мастерством находил аргументы в защиту своей позиции и оправдании проводимой политики. Особое место в идейном наследии Ивана Грозного занимают его послания, адресованные князю Андрею Курбскому, написанные в 1564 и 1577 гг.⁵¹

Фигура князя Курбского весьма примечательна: военачальник, государственный деятель, входивший в «избранную раду», с 1556 г. – боярин, он также, как и царь, принадлежавший к интеллектуальной и политической элите страны, выступал как писатель, публицист и переводчик. Курбский был человек лично близкий монарху, находившийся рядом с ним в наиболее ответственные моменты его царствования. Неожиданно, в 1764 г., накануне крутого поворота во внутренней политике Ивана – введения опричнины, Курбский совершает предательство – бежит в Великое княжество Литовское и Русское и оттуда шлет Ивану несколько (три) посланий. Тут следует учитывать ряд обстоятельств, которые объективно усиливали негативные последствия предательства князя и которые особенно задели Ивана IV. Дело в том, что страна, куда бежал Курбский, начиная с XIV в. выступала как политический соперник и, в определенном смысле, политический антипод Русского централизованного государства, периодически находилось с ним в состоянии войны. Кроме того, оно имело ряд важных особенностей. Во-первых, это было государство, в состав которого вошла значительная часть территории, прекратившей свое существование Древнерусской державы. Во-вторых, в нем сосуществовали, и далеко не на равноправной основе, две религии: католицизм, к которому принадлежала его правящая элита, и православие, которое исповедовали русские люди, составлявшие большинство населения Великого княжества. В-третьих, оно представляло собой сравнительно слабо централизованное государство, в котором была велика роль феодального олигархата – боярства и богатого шляхетства, который существенно ограничивал власть монарха, а также большое значение имели городские общины, жизнь которых регулировалась магдебургским правом. И в-четвертых, происходило постоянное сближение Великого княжества Литовского с Польшей, которое в 1385 г. выразилось в женитьбе князя Ягайло на польской королеве Ядвиге, принятии в 1387 г. католицизма и, наконец, в заключении в 1569 г., уже после предательства Курбского, Люблинской унии, ознаменовавшей возникновение нового, более могущественного государства «обоих народов» – Речи Посполитой. Бегство Курбского произошло в самый разгар Ливонской войны, в которой он не только принимал участие, но некоторое время и возглавлял русскую армию. Это было прямое и вероломное предательство. Кроме того, в своих посланиях Ивану IV (1564-1578 гг.) Курбский выступил как идейный противник Ивана Грозного, обвив его в деспотизме и гибели многих представителей аристократии. Все это заставило Ивана Грозного чрезвычайно серьезно отнестись к поступку Курбского, вступить с ним в полемику по поводу предъявленных ему обвинений, а также изложить свои взгляды по широкому спектру социально-политических проблем управления страной.

Послания Ивана IV Курбскому – это важнейшие идеологические документы своего времени, обосновывающие и устанавливающие пределы власти монарха в его отношениях с народом и боярской аристократией, а также затрагивающие фундаментальные вопросы происхождения и самой природы самодержавной власти в Русском государстве, как это понимал сам его правитель. Иван выступает как крупнейший идеолог своей эпохи, сумевший не только осмыслить и обобщить взгляды своих идеологических предшественников и единомышленников, но и развить их в нужном ему направлении, сделать эти взгляды основой своей политики, то есть опробовать на практике. Послания Грозного адресовались Курбскому, однако должны были стать и стали известны более широкому кругу образованных людей как среди подданных монарха, так и за рубежом и в этом смысле явились важнейшей пропагандистской акцией своего времени. Недаром, что к одному из найденных впоследствии списков послания имелся особый заголовок: «Послание царское во все городы (выделено нами – авт.) на крестопреступников его князя Ондрея Курпского с товарищи о их измене».⁵² Оперативность написания и стиль первого послания (ответа) царя Курбскому свидетельствовали о том значении, которое он придавал полемике с беглым князем. Послания к Курбскому во многом определили взгляд самодержавной власти на саму себя и свое государство на многие столетия вперед. Крайне важно, что носителем этих взглядов являлся не монах-отшельник, и даже не высокий иерарх православной церкви или представитель удельно-княжеской аристократии – олигархии своего времени, а действующий монарх, от взглядов и политики которого зависела судьба страны и проживавших в ней народов. Первое послание Курбскому, наиболее богатое по содержанию, было направлено Курбскому перед самым введением опричнины. Это был один из тяжелейших и ответственейших для Ивана моментов его царствования и поэтому представляет особый интерес.

Иван Грозный очерчивает в своих посланиях большой круг идеологических задач и обосновывает свои позиции с точки зрения сознания человека позднего средневековья, причудливо переплетая провиденциалистские и рациональные мотивы в своей аргументации. Он всячески подчеркивает божественный, сакральный характер своей власти, говорит, что эта власть была дана «благочестивому» царю Константину и всем «православным царям и хранителям православия» «Богом нашим Иисусом Христом». «Бог наш Троицы, – пишет Иван IV, – прежде всех времен бывший и ныне сущий», «именем которого цари прославляются и пишут правду».⁵³ Так Иван начинает свое первое послание, не оставляя своему корреспонденту и другим его читателям никаких аргументов по поводу легитимности своей власти.

Но этого мало. Иван пишет о том, что «исполнилась повсюду воля Провидения» и «искра благочестия достигла и Российского царства». Здесь явно прослеживалась связь со «Словом о Законе и Благодати» митрополита Илариона, аргументация которого была глубоко укоренена в сознании просвещенных людей того времени. Далее Иван IV использует беспроигрышный пропагандистский прием, приводя известные для современников факты из прошлого. Он дает своей власти историческое обоснование, опираясь на авторитет и заслуги своих предшественников. «Исполненное этого истинно православия, – пишет Грозный, – самодержство Российского царства началось по божьему изволению от великого князя Владимира, просветившего Русскую землю святым крещением, и великого князя Владимира Мономаха, удостоившегося высокой чести от греков, и от храброго великого государя Александра Невского, одержавшего великую победу над безбожными немцами, и от достойного хвалы великого государя Дмитрия, одержавшего за Доном великую победу над безбожными агарянами, вплоть до отмстителя за неправды деда нашего, великого князя Ивана, и до приобретателя исконных прародительских земель, блаженной памяти отца нашего великого государя Василия, и до нас, смиренных, скипетродержателей Российского царства».⁵⁴