Влюбись в меня себе назло
Шрифт:
– Он называл меня сукой, тварью поганой, хитрожопой!
– вопила я с надрывом, утирая слёзы.
Родители не знали, как меня успокоить, наконец, я немного стихла и дала увести себя в мою комнату. Там снова стала захлёбываться слезами. Мама побежала вниз, чтобы принести мне чаю и успокоительное лекарство, отец тоже спустился, оставив со мной Никиту - кто-то позвонил в дверь.
Но скоро папа Дима вернулся и сказал:
– Там тебя, Енечка, спрашивает парень из вашей группы "пришельцев", что ему сказать?
– Это, видать, Крыса! Что ему нужно?
–
– Я не хочу его видеть!
– истошно закричала я.
– Надо гнать Крысу в шею!
– рассвирепел братец.
– Взял моду - преследовать Енечку! Пусть проваливает! Я спущусь и накостыляю ему! Это он её довёл до такого жуткого состояния! Из-за Крысы она оказалась в полиции! Пусть разбирается со своей Заринкой, а сюда не ходит!
Но папа Дима не позволил ему спуститься, сам ушёл поговорить с Лёхой.
Потом я ещё долго плакала. В какой-то момент попросила родителей, чтобы они отправили меня срочно в Москву, потому что я не смогу жить в этом городе. Здесь живёт Крыса, здесь Заринка, здесь все будут смотреть на меня как на преступницу, поскольку побывала в тюрьме! Меня успокаивали, уговаривали, но я твердила своё - хочу уехать! Наконец, папа Дима сдался:
– Хорошо, я сам тебя отвезу в Москву на осенних каникулах. Потерпи неделю, хорошо?
К вечеру мне вызвали "скорую помощь", так как нервное моё состояние не проходило. Врач мне сделала успокоительный укол, я уснула и проспала всю ночь.
Утром уже пришла в себя, утихомирилась. Боль утратила свою остроту. Всё показалось не таким уж страшным. В душе стало спокойнее. Я даже спустилась к завтраку, а потом пошла в душ. Няшки с Анжелой поднялись ко мне в комнату, и мы устроили весёлую возню.
– Ты больше не боишься крысы?
– спросила вдруг Юляшик.
– Не боюсь!
– уверенно ответила.
– Значит не поедешь в Москву жить?
– с надеждой в голосе поинтересовалась Аня.
– Останешься с нами, в России?
Я задумчиво покачала головой, обняла сестрёнок и твёрдо проговорила:
– Москва тоже Россия... Мне надо ехать. Понимаете, время торопит... Там мне будет спокойнее, хотя буду очень скучать по вам.
Девочки страшно расстроились, но не стали уговаривать, видно, поняли, что так будет лучше для меня.
И действительно лучше. Неожиданно для себя самой, я решила поступать на юридический. Папа Костя поможет мне устроиться на подготовительные курсы, есть же они при вузах. Мне вдруг захотелось знать законы и помогать людям в них ориентироваться.
Жаль, что нас с Дашкой не перевели в кадетский класс, когда он появился в соседней школе лет шесть назад. А то бы правовое дело теперь знала не по вершкам, то есть отдельным беседам со специалистами.
Много шумихи было в местной прессе вокруг кадетов. Обещалось давать в этом классе, кроме военного и спортивного, и юридическое образование. Брали туда и девочек. Мы с подружкой, как и многие ребята, собрались было записаться на экзамены. Но мама моя отговорила нас, напугав строгой дисциплиной и муштрой, чего я не сильно люблю.
Теперь на всех городских праздниках
Само собой, работать в полицию не пойду, буду адвокатом по гражданским делам, причём хорошим, добивающимся справедливости, буду защищать тех, кто попал в беду. Считается, что адвокаты некоторым образом являются лжецами, потому что им приходится манипулировать законами, выкручиваться под прицелом вопросов судьи и прокуроров, чтобы защитить своего подопечного, который, возможно, и преступник.
Но я не стану лживой, не буду защищать того, кого считаю виновным в преступлении.
Вдобавок ко всему писать рассказы я не брошу. Мне нравится придумывать героев, закручивать сюжет. Я даже прочитанным книгам люблю придумывать собственные концовки. Пусть писанина будет моим хобби, а основным делом жизни станет адвокатура. Я не раз слышала это слово, и оно мне стало нравиться теперь. Как и адвокатесса или адвокатша - что-то в них одновременно хрупкое и крепкое, утончённое и по-простецки надёжное, основательное, как дом, семья, любовь и дети. Мне так представляется.
Глава XXVII I
Спустившись на кухню, чтобы выпить кофе, заметила, что Никита куда-то собирается. Не успев спросить куда, тут же вспомнила: о боже, совсем забыла, в пять вечера концерт для ветеранов! "Бабушкина юность" должна его открывать.
Композиция "Звёздные пришельцы" больше рассчитана на молодёжь, там всё сверкает и грохочет, поэтому решено было пожилым её не показывать, да и Тищенков, как сказал папа Дима, уехал вчера вечером на автобусе в Хабаровск. Возможно, навсегда. Скатертью ему дорога. Несмотря на свою талантливость, он завзятый бабник, без зазрения совести совращающий молоденьких девушек, подобных Насте и Заринке.
Я не могу пропустить выступление: многое завязано на мне, пары развалятся и наши трюки с Никитой, которые мы с ним с таким жаром придумывали. Просто не имею права подвести брата, разрушить один из его первых хореографических проб. Это его творческое детище, он вложил в него всю свою душу.
– Я с тобой!
– решительно заявила, сейчас соберусь.
И поскакала во всю прыть наверх. Крепдешиновое платье лежало на полке в шкафу. Окинула взглядом, вроде, не сильно мятое. Где же халат-сарафан, в котором выхожу по-стариковски в начале постановки?
– Никита!
– схватившись за перила и свесив голову вниз с верхней ступени винтовой лестницы, позвала брата.
– Ты не знаешь, где мой стариковский халат для нашей "юности"?
– Он у меня в пакете, с пятницы не вынимал!
– отозвался брат.
Краситься я уже не успевала. Переоделась в джинсы, свитер, накинула куртку, прихватила платьице для выступления и поспешно спустилась вниз.
– Отец уже в Доме культуры. Мы закажем такси, - сказал Никита и принялся звонить.
Мы вышли, когда такси подъехало. Мама с няшками остались дома.