Влюбись в меня себе назло
Шрифт:
– Это в отделении выяснят!
– резко оборвал его сотрудник полиции.
– Мне велено её доставить!
– Потом обратился ко мне: - Сами пойдёте или в принудительном порядке?
– Вы не имеете права!
– вскрикнул мой брат и стал оглядываться по сторонам.
– Не видели моего отца?
– спросил у "задоринцев".
Те отрицательно покачали головами. Никита потребовал от полицейского показать его удостоверение. Тот неохотно достал его и показал мне, но в руки не дал. Я машинально посмотрела, не очень вникая в содержание, лишь отметив, что фотка вроде
– Значит, вы сотрудник угрозыска. А знаете, что Женя ещё не совершеннолетняя? И вы не можете её задержать без присутствия её родителей.
– Нашёлся умник тут!
– ответил грубо полицейский.
– В рамках уголовного дела могу!
И снова схватил меня за локоть. Тут вмешался Крылосов, он попытался оттолкнуть от меня мужчину. На уроках правовых знаний, которые проводились иногда в школе, говорилось, что не стоит спорить и провоцировать на скандал работников полиции, можно нажить неприятности, лучше спокойно всё с ними выяснять. Мне вовсе не хотелось, чтобы парни затеяли драку. Я остановила Лёху.
– Успокойся!
– сказала ему, хотя сама вся дрожала от испуга.
– Давайте поедем в отделение, как просят, а там разберёмся!
И решительно пошла со стражем порядка. Краем глаза видела, что Никита с Лёхой от меня не отставали. Уже у машины они заявили, что поедут со мной в отделение. Сотрудник полиции спорить не стал.
В отделении нас встретил другой полицейский, возможно, следователь, очень похожий на первого, но ростом чуть выше и подороднее, но нисколько не добрее, судя по его злобному виду. Лишь только Никита заикнулся о незаконности моего задержания, тот взорвался обвинительной бранью в мой адрес. Я почти впала в полный ступор, не понимала, что происходит. По его словам выходило, что я ножом ударила Заринку у неё дома утром!
– Раненая девушка сама сказала, что это сделала ты!
– заорал, сверля меня злобными глазами.
– Кто-то вызвал "скорую" по телефону... Мы тоже приехали. Нашли её с раной в груди. Она лежала, истекая кровью, молодая и красивая! Когда я спросил, кто её так исполосовал, назвала твоё имя. Сказала: "Это она всё сделала! Она виновата!" Нам было нетрудно выяснить, кто такая Женя Лапушкина. Бабушка девушки, вернувшаяся из магазина, поведала о незадачливом романе внучки... Из-за кого из вас двоих эта дрянь свою соперницу порешила?
– обратился уже к парням
– Стойте!
– перебил его сильно побледневший Крылосов.
– Вы говорите о Зарине Калашниковой? Это верно?
– голос его дрогнул.
– Так, из-за тебя, выходит, состоялась резня? Как твоя фамилия?
Лёха назвал себя. Неожиданно лицо работника полиции смягчилось.
– Ты, случайно, не сын Александра Алексеевича? Я у него тхэквондо обучался... Очень уважаю его!.. Мне он помог в трудной ситуации... Буду по гроб жизни обязан ему!
Крылосов кивнул и повторил свой вопрос с явным напряжением:
– Это вы о Зарине Калашниковой говорили, что она ранена и находится в тяжёлом состоянии?
– Да, -
– Не сама же она себя пыталась убить! Хотя и такое бывает...
Лёха посмотрел на меня, и вдруг лицо его сделалось хмурым-прехмурым.
– Это всё из-за тебя!
– набросился он на меня с гневом, будто стал не в себе или превратился в другого человека.
– Ты кокетничала с Донцовым! А она, как оказалось, страдала!.. Я же, дурак, не понимал! Не хотел замечать! А мог бы поддержать... И вот до чего дошло! Заринка сама себя захотела убить: её сердце не выдержало от ревности! А я думал, придуривается... Это из-за твоего нежелания отпустить бывшего она пыталась покончить с собой!
– В голосе парня послышались ненависть и презрение.
Потом резко повернулся к полицейскому и спросил, где сейчас Заринка, услышав, что её увезли в хирургическое отделение, попросил подвезти его туда на служебной машине. Получив добро, направился с другим полицейским к выходу. Больше даже не взглянул на меня.
С трудом выйдя из шока, я крикнула ему вслед:
– Алёша, я тут ни при чём! Я не убивала!.. Я не ударяла её ножом! Это не я!
Он на миг приостановился и, обернувшись, жёстко проговорил:
– Знаю! Не убивала! Но ты вынудила её ревновать!..
И ушёл, оставив меня, растерянную и оскорблённую, с Никитой в полиции разбираться дальше.
Глава XXVI I
Никиту тоже отпустили, вернее вытурили взашей после краткого допроса, где утром был, с кем общался. Меня же, сказали, не отпустят, пока всё не прояснится. Брату пришлось уйти, поскольку мы оба свои смартфоны оставили в Доме культуры, а без них папу Диму и маму невозможно было оповестить. Мне разрешили по обычному телефону сделать всего один звонок. Я позвонила домой, но никто не взял трубку. Наверное, мама в последний момент передумала отдыхать дома и пошла на площадь с няшками.
– Я скоро вернусь с отцом!
– пообещал мне Никита перед уходом.
– Енечка, держись и верь, что мы скоро заберём тебя отсюда. Просто какой-то бред! И это происходит в моём родном городе!
Оставшись наедине со следователем, я, можно сказать, прямиком попала в ад. Солнечный день, начавшийся так радостно, вылился в великий кошмар. Я была расстроена несправедливыми упрёками Крылосова, сердце моё плакало и изнывало, а на меня, униженную и брошенную, сыпались обвиняющие во всех немыслимых грехах вопросы и неверные ужасающие выводы.
– Ты её зарезала? Сознайся!
– нажимал на меня полицейский.
– Я вижу по твоему виду - это ты! Даже твой парень признал твою вину!
– Нет, не я!
– крикнула в отчаянии.
– Брат же сказал вам, что я находилась с утра вместе с ним и Крылосовым.
Сидевший за столом напротив меня следователь издевательски захохотал:
– Сказала тоже - брат! Я что тебе лошара, наивный и простодушный, чтобы обманывать меня! Вы с ним как день и ночь, ты русская, он - явный кавказец. И у вас фамилии разные. Что ты мне голову морочишь?!