Влюбись в меня себе назло
Шрифт:
Радость во мне буквально затрепетала. Как чудесно, что он терпеливо дождался, когда мы расстанемся с Олегом, не сошёлся по-настоящему с какой-нибудь девушкой, покруче и покрасивее меня!
Ещё Лёха задал вопрос, что больше всего на свете я ненавижу. Ответ вырвался сам собой:
– Замкнутого пространства и когда мне не верят.
О страхе "замкнутости" я даже Никите не говорила, пожалуй, только оба мои отца знают о нём, потому что в Москве я категорически отказывалась ездить на лифтах, предпочитая подниматься и опускаться с седьмого этажа,
В свою очередь задала Лёхе тот же вопрос.
– Терпеть не могу, когда мне лгут, и ненавижу проигрывать в чём-либо, - признался он.
От матери с отцом в этот вечер я получила грандиозный нагоняй, так как смартфон оставила дома, а Лёха свой телефон поставил на режим "без звука" - до него не могли дозвониться Но эта выволочка не испортила моего ликующего настроения, я терпеливо ждала, когда родители выскажутся. Кроме того, я им сочувствовала: они сильно волновались за меня.
С утра светило ласково солнышко. Лёгкие облака, правда, ходили по небу, но они почти не затрагивали его и не закрывали ни на миг, так что оно сияло в полную силу и заглядывало в окна к горожанам, обещая тепло и призывая всех в такой погожий день на центральную площадь, на праздник. Конечно, я знала, что выйдешь на улицу и сразу почувствуешь прохладу в воздухе - всё же идёт к концу октябрь. Придётся даже в такой чудесный солнечный день надевать лёгкую осеннюю куртку: концерт может затянуться, да и от погоды осенью жди капризов.
В праздничном шествии самодеятельные артисты не участвовали. Переодевшись в костюмы в ДК, добирались до центральной площади или пешком, или на "дэковском" автобусе. Я с Лёхой и Никитой сели на автобус, хотя на своих двоих можно дойти до площади за пять минут, но не хотелось шокировать людей на улице в обтягивающем сверкающем наряде, похожем на рыбий костюм Ихтиандра, героя из фильма "Человек-амфибия".
Народу собралось как на День Победы. Участники шествия также не заставили себя долго ждать, скоро подошли украшенные колонны, а потом начался митинг, сразу после него прямо на площади должны танцевать мы со своей "звёздной" постановкой.
Неожиданно выяснилось, не пришла Заринка. Тищенков запсиховал:
– Черт возьми, где она шляется! И никто не догадался сбегать за ней!
Действительно, никто о Заринке не вспомнил, Клепикова тоже нигде не было видно. Зато на Лесю с Гончаровым мы с Крылосовым и братом натолкнулись в толпе, когда пробирались к нашей группе танцоров. Она держала его под руку. Увидев нас, произнесла радостно:
– Какие вы молодцы! Мне очень понравилось ваше выступление вчера в ДК! Вы, как вижу, снова будете выступать?
– Да, конечно, - закивала я приветливо и поздравила с праздником.
Максим Анатольевич вскоре перестал дёргаться, смирился.
– Здесь, на площади, всё равно сюжет не поймут, - пробурчал он, похоже, больше себя успокаивая, чем нас.
– Без подсветки и сценических эффектов получится обычная пляска. Ладно, и без Калашниковой обойдётесь. Танцуйте, как получится!
Мне
На сей раз завершать концерт должны детсадовские танцевальные коллективы русским хороводом. А "Бабушкину юность" поставили через три номера от "пришельцев". Мы с Никитой спешно побежали к автобусу переодеваться, за нами помчался и Лёха. Сегодня он не отходил от меня ни на шаг. И всё время прикасался: то нежно брал за руку, то обнимал крепко за талию, то загадочно притрагивался к плечу, то перебирал бережно пальцами или гладил ласково мои собранные в хвост волосы, а то просто смотрел, любуясь и не сводя с меня счастливых глаз.
Сначала парни переоделись: Никита - в костюм для танца, Крылосов - в свою одежду, то есть джинсы, футболку и джинсовку. Потом, когда они вышли из автобуса, зашла я и сменила свой серебристый наряд на синее крепдешиновое короткое платьице в мелкий горошек с узким пояском и оборками на груди, которое для меня из бабушкиного перешила мама. Мы нашли его в сундуке, на веранде.
Во время танца "задоринцы" решили в этот раз обойтись без стариковской одежды - просто некуда её скидывать, кулис-то нет. Пусть зрители о превращении догадываются без смены одежды.
Зазвучали ритмичные мелодии шестидесятых годов, и мы пустились в задорный пляс, выскакивая парами вперёд по очереди как на турнирах по линди-хопу и буги-вуги. Зрители нам долго хлопали.
Моя одежда - свитер, джинсы и куртка - остались в Доме культуры. У Никиты тоже одежда находилась там. Мы решили втроём - Лёха, конечно, со мной!
– пойти туда, не дожидаясь автобуса, и переодеться, а потом вернуться назад, так как на площади продолжатся разные увеселения. Хотелось побеситься и пофотографироваться на тантамаресках. Эти юморные фотостенды с дырками для лица установлены по краям площади.
Между тем мы не успели и шага сделать в направлении ДК, как нас остановил полицейский, коренастый мужчина примерно возраста Тищенкова.
– Кто из вас Лапушкина Евгения?
– спросил строго и оглядел хмурым взглядом нашу троицу, словно Никита и Лёха смахивают на девушек.
– Это я!
– произнесла с недоумением.
– Проедем со мной в отделение.
Я растерянно оглянулась на парней. В глазах их было, как и у меня, изумление.
– С какой это стати?
– возмущённо воскликнул Никита.
– По какой такой причине?
– По подозрению в покушении на убийство, - сухо обронил мужчина и грубо схватил меня за локоть.
– Пошли!
– Вы с ума сошли!
– ахнула я.
– Это что, розыгрыш?
И резким движением выдернула свою руку.
Все, кто стоял неподалеку, с любопытством уставился на меня. Несколько "задоринцев", не успевших разойтись, подошли ближе.
– Какое убийство?!
– расплывшись улыбкой добродушного динозаврика, проговорил Коля Миронов.
– Наша Лапушкина и комара не убьёт!..