Вмешательство извне
Шрифт:
Регенты замерли от удивления – ведь полицейский, сам комиссар! – сейчас, по-сути, просил их нарушить закон! Даже Хагглз немного ослабил хватку. Ящер почувствовал это, и начал вырываться, но оборотень быстро скрутил его снова, а Регенты ещё больше усилили ментальное давление на него.
– Шэф, вы это серьёзно? – спросил Пит. – Это же против правил! Плевать, что он пришелец. Сейчас он – военнопленный и мы должны действовать в соответствии с конвенцией ООН…
– ООН больше не существует, Питер Смит! – осадил подчинённого комиссар, тяжело глянув на него поверх очков. – Как
– Ладно, Джим. Дело твоё. Но я не согласен, – сдался Пит.
– Итак, это возможно? – Гордон посмотрел в глаза Шэгону.
– Да, – отвернувшись, ответил тот. – Но вы на самом деле не представляете, чего от нас просите…
– Процесс извлечения памяти очень опасен для… субъекта, – сказал Наполеон. – Он может лишить его разума или даже убить.
– Вы не особо заботились о жизнях ящеров, вступая с ними в бой, – парировал комиссар, которому его собственная затея не нравилась изначально. И совесть уже давала о себе знать.
– Мы сделаем это, – вдруг решительно сказал Шэгон, посмотрев на Наполеона, не ожидавшего, что юноша так быстро согласится. – Я хочу знать, что стало с Вилл и стражницами.
– Ну что ж, твой выбор, – изрёк кот, посмотрев другу в глаза. – В одиночку его память тебе не открыть. Он слишком силён. Надо навалиться всем вместе, – ящер тотчас начал вырываться и изловчившись, всё-таким сумел освободиться от хватки Хагглза, мигом отпрыгнул в сторону сразу на десять метров, но не успел развить успех – метко брошенный увесистый обломок опрокинул пришельца и когда он поднялся, то уже вновь был окружён, и ничего не успел предпринять – Регенты начали ментальную атаку!..
Это была пустыня, выжженная нещадно палящим солнцем. С потрескавшейся землёй. От горизонта до горизонта. А небо… Оно было ни с чем не сравнимо – переливаясь оттенками оранжевого, оно вызывало в памяти ассоциации, связанные с апельсинами.
Жара…
Нестерпимая жара…
– Хм… Я представлял себе всё это… иначе, – оглядываясь, сказал Мэтт-Шэгон.
– Это его линия защиты, – ответил Хагглз. – О, кажется здесь я могу говорить нормально…
– Да, радоваться будешь позже, мой мохнатый друг. А пока нам лучше позаботиться об этом, – сказал Наполеон, указывая на быстро приближающуюся серо-чёрную тучу. – Вот и его сторож, – и едва он это сказал, как от тучи во все стороны молниеносно – быстрее пули – потянулись чёрные облачные щупальца, стремясь окружить и захватить Регентов.
– Уходим! – крикнул кот, и все трое тотчас рванули с места, оставляя позади вонзившиеся в землю чёрные столбы. Раздался чудовищный треск и грохот.
– И как нам с этим бороться? – оглядываясь и видя, что теперь весь горизонт позади почернел, спросил Мэтт.
– Это ментальное поле… Сознание и подсознание ящера. Он здесь может всё… Но и мы тоже. А нас трое, – ответил Хагглз, резко остановившись – из его глаз в самое сердце черноты ударил слепящий луч света, а затем и сам оборотень воссиял подобно звезде, сам превратился в луч, и везде, где свет касался тьмы, она отступала, а щупальца таяли!
– Делаем
Буйство света пронзило тьму насквозь, заставляя её отступить, искать обходные пути… И тут вдруг одно щупальце обвилось вокруг луча, и тот сразу начал чернеть!
– А-а-а-арх! – заревел Хагглз, моментально превращаясь в самого себя, хватаясь за голову и падая. А щупальца перешли в наступление – вот уже и Наполеон лежит, сражённый, корчась от боли – его обволакивает чернота… Лишь Шэгон пока в строю.
– Нет! Тебе не победить! – крикнул он. – Я знаю, как с тобой бороться! – и вспыхнул так ярко, что само солнце этого мира ответило ему! Небо залил бело-оранжевый свет, изгоняющий тьму и не оставляющий от неё ничего!
Секунду спустя всё было кончено. Небо очистилось от черноты, а свет вновь стал совершенно обычным.
– Как вы? – помогая друзьям подняться, спросил Мэтт.
– Зацепило… Я едва не помер, – отозвался Хагглз. – Эта тьма – вирус, приказ на остановку жизнедеятельности организма для любого, кто вторгнется в сознание ящера.
– Но, похоже, друг Мэттью, ты один смог одолеть эту защитную систему, – кряхтя от боли, заключил кот.
– По-моему, пока было не очень сложно, – пожал плечами Мэтт.
– Это только первый рубеж. Дальше будет хуже, – качнул головой Наполеон. – Наверное тебе это даётся проще из-за того, что ты уже был в похожей ситуации и вышел из неё победителем…
– Тише! Чувствуете? – поднял вдруг лапу Хагглз.
– Что?
Земля дрожит…, – и в тот же миг прямо под Регентами разверзлась бездна! Чернее ночи и безконечно глубокая!
В самый последний момент они успели взлететь – уже в падении – но этого было мало! Потому, что это была вовсе не бездна – гигантский червь, создание настолько громадное, что просто не поддавалось воображению! Пасть диаметром более трёхсот метров, усеянная зубами, каждый из которых был в три раза больше человека…
– И как нам быть с эти? – взлетая всё выше и выше, силясь спастись от преследующего их чудовища, которое всё ещё продолжало вылазить из-под земли, хотя Регенты уже поднялись на два километра (!), спросил Мэтт. – Да когда же этот паршивый червяк кончиться?
– Чёрт его знает! Лети! – рявкнул в ответ Хагглз – у него и Наполеона за спиной были такие же крылья, что и у Шэгона. И они взлетали всё выше и выше, а червь всё продолжал и продолжал гнаться за ними, вылезая из-под земли, словно был безконечным… Но вдруг остановился!
– Что? Да неужто? – не поверил своим глазам Мэтт, когда обернулся и увидел, что преследователь в безсильной злобе метается внизу, прекратив погоню. – Вы только посмотрите на него! Километров десять!
– Всё, что мы видим здесь – не реальные объекты, – ответил Наполеон. – Но этот червь всё-равно впечатляет!
Снизу раздался оглушительный утробный рёв. Он был настолько мощным, что сам воздух завибрировал от него.
– Похоже, червячок разозлился, – глядя на беснующееся внизу чудище, заметил Хагглз. А червь меж тем совершал какие-то странные ритмичные извивающиеся движения и продолжал реветь.