Вмешательство извне
Шрифт:
– Эй, полегче, – притворно недовольным тоном проворчал Наполеон. – Не хватало мне ещё шерсть помять.
– Я, конечно, понимаю, что для вас это важный и трогательный момент, – вдруг раздался ещё один знакомый голос. Голос, который соня-оборотень слышал совсем недавно! Хагглз обернулся – вместе с его друзьями здесь был тот самый человек, которого они недавно спасли из-под завала. Комиссар Гордон! А вместе с ним ещё десять человек в полицейской форме. Десять вооружённых человек, один из которых – тот, что был покрепче и понакачанней – держал на плече ручной пулемёт. – Но сейчас у нас есть более важные
– Вы правы, – согласился Мэтт, подходя к ящеру, лежавшему метрах в десяти от входа в музей и не подававшему никаких признаков жизни. Поднял его с видимым усилием и потащил к людям. А потом небрежно бросил его на ступени точно мешок с картошкой.
– Не думаю, что мы сможем легко его допросить, – пробормотал Гордон, склонившись над пришельцем и с любопытством рассматривая его скафандр и оружие, похожее на когтистую лапу какого-то зверя. Остальные полисмены также дали волю любопытству, обступив регентов и Гордона полукругом.
– Чёрт, – сплюнул тот, что был с пулемётом, – сдаётся мне, что этот помер… Может пойти посмотреть, нет ли там кого поживее?
– Не-е-ет, он не мёртв, – покачал головой Наполеон, пристально глядя на ящера. – По крайней мере – не совсем.
– С чего бы нам тебе верить? – недоверчиво поинтересовался другой человек – тощий и казавшийся довольно хилым, он держал в руках мощный дробовик и было не вполне понятно, как он мог им пользоваться, учитывая очень сильную отдачу оружия при выстреле, которая, казалось, должна была каждый раз сбивать его с ног при таком телосложении. – С чего нам вообще верить вам троим. По мне так вы выглядите не менее странно, чем эти космические тритоны.
– Да, точно, ага, – вторили ему ещё несколько человек.
– Ну, хотя бы потому, что я лично спас ваш… партизанский отряд от карателей, которых эти, с позволения сказать, тритоны, отправили разобраться с вашей огневой позицией, – мурлыкающе ответил Наполеон. И этот дурашливо-дружелюбный тон настолько контрастировал с его внешней свирепостью, что становилось жутковато.
– Хватит об этом, Сэм! – резко оборвал дальнейшие споры Гордон.
– Но…
– Я сказал – хватит! То что эти трое выглядят не так, как мы, ещё не означает, что они – наши враги.
– Кстати о врагах, – тревожно сказал Шегон. – Чувствуете лёгкое покалывание? Оно во всём теле…
– Хм…, да, – неуверенно подтвердил пулемётчик.
– И я!
– Я тоже…
– Что за чёрт?
– Отойти от ящера! – тотчас сориентировался Гордон, – живо! – и бросился прочь, в музей, точно от этого зависела его жизнь. И был прав! Секунду спустя, когда и остальные рванули следом, позади раздалось громкое, оглушительное жужжание – словно потревожили тысячу осиных ульев сразу, а затем вспышка ярче солнца озарила небо ночного города!
Когда же люди и Регенты, наконец, остановились, первым посмотрел назад именно комиссар. И застыл на месте – улица и площадь, где ещё совсем недавно проходил бой с ящерами, изменилась до неузнаваемости: земля вздыбливалась, плыла, вспучивалась, выбрасывая вверх колышущиеся щупальца-столбики, от которых то и дело отрывались, уносясь вверх, капли распадающейся на атомы и перестраивающейся заново материи, здания оплывали и таяли, зарастая белыми бахромчатыми структурами, похожими на мох, папоротник
– Что б мне провалиться на этот месте! – громко прошептал «хиляк» Сэм, от удивления выронив дробовик, с громким ударом рухнувший на пол музея.
– Осторожнее с желаниями – они могут сбываться, – таращась во все глаза на неподдающиеся описанию метаморфозы машинально ответил Наполеон. Регент был потрясён увиденным, хотя раньше считал, что знакомство с магией отучило его удивляться.
– Что это такое, шеф? – спросил пулемётчик, глядя, словно загипнотизированный, в самый центр буйства трансмутаций – на воронку, переливающуюся оттенками синего и голубого свечения. – Что за хрень такая?
– Возможно… Только возможно…, – не веря своим глазам отвечал комиссар, – что это сработала система самоуничтожения… Если это их «яйцо» было десантным кораблём, то…
– Но это… невозможно…
– Как видишь – возможно, – покачал головой Джим. – Похоже, вам кое-что известно о наших инопланетных гостях, – он посмотрел на Шегона. – Не поделитесь?
– Хм… известно немного – только со слов Вилл, – и здесь он на мгновение замолчал. Острая боль, тревога за Вилл и стражниц вновь пронзила сердце юноши. Но сейчас он здесь. И то, что происходит здесь важнее его тревоги… Но как он может так думать? Волевым усилием Мэтт пресёк разрастание сомнений и вновь загнал тревогу в отдалённый уголок сознания. Это было не просто. Очень. – Эти ящеры… Похоже, что их родной мир, его законы – законы физики в первую очередь – немного отличаются от наших.. Но при этом они так же дышат кислородом, нуждаются в воде…
– Но не могут выжить в нашем мире, в его естественных законах, – продолжил Гордон. – Теперь, кажется, я понимаю, что это был вовсе не взрыв… Вернее – взрыв, но не самоуничтожение аппарата.
– А что же тогда? – спросил совсем сбитый с толку Сэм.
– Терраформация. Только в гораздо более глубоком смысле слова, – ответил комиссар. – То, что мы сейчас видим – это взаимодействие их законов с нашим миром.
– Значит, ящер выжил, шеф? – уточнил пулемётчик.
– Пит, я думаю, именно он и стал причиной взрыва. И сейчас он наверняка где-то там, внутри. А вот мы туда зайти не сможем – скорее всего для нас это смертельно.
– Но как они вообще могли быть здесь? Как? Почему они не умерли? В смысле – у нас ведь не подходящие для них условия, – запротестовал Сэм, только сейчас заметив, что выронил дробовик.
– Когда мы осматривали ящера, – вставил слово Наполеон, – я заметил у него на поясе странное устройство, похожее на чёрно-золотого паука. От него исходила зловещая чужеродность… Наверное, именно эта штука и помогала ему и остальным жить в нашем мире.
– Личные генераторы, – согласно кивнул Мэтт. – Так они и выживают.