Вмешательство извне

Свободный_человек

– Так значит, это правда, – тихо – почти шёпотом – сказал Крутов, подходя к столу, на котором лежал Странник. Его лицо всё так же сохраняло безмятежно-спокойное выражение. – Никогда не думал, что такое на самом деле возможно, – произнёс он. А потом посмотрел на Джайну. И всё понял. – Сочувствую.

– Как? Как… же? – прошептала Хай Лин, входя следом за главой ФСБ.

– Многие сегодня задают себе этот вопрос, – обронил Звягинцев.

– Как это…случилось? – спросила Вилл, ни к кому особо не обращаясь. Именно сейчас она чувствовала, что как никогда раньше близка к тому, чтобы сдаться, поддавшись отчаянию. Именно сейчас, видя человека,

бывшего другом ей и остальным стражницам, обладавшего огромной силой, мёртвого, лежащего на этом столе, девушка окончательно осознала, насколько сейчас всё отличается от того, что было прежде. Насколько сильно зло.

– Он спас… меня, – вымолвила Джайна, сдерживаясь, чтобы вновь не заплакать. Душевная рана была ещё слишком свежа.

– От кого? – посмотрела на неё Вилл. Но она уже догадалась, что услышит в ответ.

– Советник… Двойник Странника, – ответила волшебница.

– Так значит, это и есть мифический Странник, – сказал Симмонс, подходя к столу. – Признаться, я представлял его себе несколько иначе… Хотя что толку теперь говорить об этом.

– Человек… Всё-таки лишь человек, – это был не Мэттью Олсен. Сейчас его голосом вновь говорил Т’хасс. То, что он чувствовал, видя человека, чей двойник повёл миллиарды его собратьев Шао’ссоров на войну ради своих личных целей, сложно было описать словами. Но вряд ли это были положительные эмоции.

– Он был не просто человеком, – покачала головой Тарани. Она всё ещё не отошла от шока, который вызвало у неё известие о гибели Странника. Не могла поверить, что человек, обладающий ТАКИМИ возможностями, может погибнуть.

– Что ж, похоже, каждый действительно получает по заслугам. Рано или поздно, – сказал Крутов. – Ни одно доброе и злое дело не остаётся безнаказанным… Странный ты был человек, Странник. Одной рукой уничтожаешь миллиарды, а другой спасаешь тех, кто сумел выжить…

– О чём вы? – удивлённо спросила Корнелия. Сейчас она уже ничего не чувствовала. Казалось, что все её чувства просто умерли вместе с сестрой. Хотя на самом деле это было не так.

– Это он спровоцировал атаку Шао’ссоров на Землю. Он телепортировал отсюда на их корабли, зависшие за Луной, четыре атомные бомбы, когда захватил переместитель. Мы не смогли ему помешать. Да и не могли, – ответил Крутов. Сухо. Цинично. Но это была правда.

– Значит, он ничуть не лучше того, кто занял пост Первого Советника, – констатировал Т’хасс.

– Это… невозможно! – воскликнула Ирма. – Он не способен на такое!

– Согласна – Странник не мог так поступить! – поддержала её Хай Лин.

– Я был здесь, я всё это видел сам! – резко оборвал их Крутов. – И я, и Звягинцев всё видели! Мы пытались ему помешать, отговорить, но он нас не послушал!.. Чёрт! – стол, на котором лежал Странник, вздрогнул от удара. Кулак Сергея Ивановича окрасился алым. – Говорил, что так он спас человечество от гибели и рабства под властью мирового правительства.

– Очевидно, все мы знали его не так хорошо, как хотелось бы, – произнёс Звягинцев. – Будь всё иначе – мы бы, возможно, смогли избежать этой ситуации.

– Здесь мне больше делать нечего, – резко развернулся Крутов. – Я насмотрелся. Стражницы и ты, ящер. Вам пора наконец заняться тем, ради чего вы сюда прибыли.

– Как только будет достигнута договорённость о транспортировке, я обращусь к собратьям, – ответил «Мэтт», посмотрев на Вилл.

– Стойте… Прежде, чем вы уйдёте, – вдруг сказала Джайна. – Николай Владимирович, вы ещё не рассказали им,

верно?

– Нет, – ответил учёный. Девушка кивнула.

– Тогда это сделаю я, – сказала она. Сейчас, по какой-то ей самой не известной причине, было сложнее собраться с духом, чтобы поведать то, о чём ей рассказал Странник. Возможно потому, что люди, которые были здесь – в первую очередь стражницы – знали Странника прежде. И с лучшей стороны. Но они должны были знать правду. Джайна была в этом абсолютно уверена. И вновь она, сделав глубокий вдох, начала рассказ… И вновь никто не посмел её прервать. А волшебница говорила. И она видела, как меняются выражения лиц стражниц. Она видела, как Крутов, полагая, что никто не увидит, всё сильнее сжимал кулаки. Видела в глазах Симмонса и Барретта прагматичное одобрение, смешанное с истовым негодованием и гневом. Она чувствовала перемену в душе Т’хасса-Олсена, в котором начало появляться уважение. Она видела все эти перемены, чувствовала их. Понимала, сколь противоречивые чувства должны сейчас испытывать те, кто считал Странника другом и хорошим человеком. И продолжала рассказ.

Когда же она, наконец, закончила, то тишина, воцарившаяся в морге, показалась всем настолько резкой, отрезвляющей и оглушительной, что её можно было сравнить со взрывом бомбы.

Стражницы были шокированы. Они неуверенно поглядывали друг на друга, не решаясь что-либо сказать. Крутов просто молчал. Выглядел он крайне задумчивым. Американцы сохранили видимость безразличия, как и Звягинцев, но и им наверняка было не всё-равно.

Лишь Т’хасс, не обращая ни на кого внимания, подошёл к Страннику, и произнёс какую-то трескучую фразу на своём непонятном языке. А затем поклонился ему, и вышел! Только после этого Тарани смогла вымолвить:

– Я не могу в это поверить… Не могу, – качнула она головой.

– Он сам рассказал мне это, – извиняющимся тоном ответила Джайна, понимая, что сейчас стражницы чувствуют примерно то же самое, что и она, когда услышала это всё от самого Странника. Но она смогла понять. И надеялась, что смогут и стражницы.

– С самого начала его желания и амбиции вели лишь к разрушению и смерти, – сухо сказал Крутов, глядя на Странника. Трудно было сказать, что сейчас чувствовал, и о чём думал глава ФСБ. Но взгляд его был холоден. – Не важно, чего он хотел и что делал. Важны результаты, последствия и методы. А они чудовищны…

– Но с другой стороны нельзя не отдать ему должное, – пробасил Барретт. Пожалуй, лишь он и Симмонс могли сейчас говорить об услышанном не предвзято. – Если прагматично посмотреть на вещи, то Странник действовал вполне разумно.

– Да… И как всегда никого не волнует моральная сторона вопроса, – горько усмехнулся Крутов. Стражницы молчали. Им было нечего сказать. Вернее они хотели сказать многое и сразу, но не знали, как всё это выразить, как донести свои чувства и мысли до других. Слова для этого подходили мало.

Крутов не ответил Барретту. Лишь тяжело на него посмотрел. Затем бросил взгляд на Странника, и вышел. Симмонс отправился следом, справедливо полагая, что ему здесь больше нечего делать. Барретт и Звягинцев были того же мнения о себе.

Но стражницы остались, всё ещё пытаясь прийти в себя.

– Как же так? – сокрушённо выдохнула Ирма, когда шаги за дверью стихли. – Мы считали его чуть ли не героем, а он оказался…

– Не героем, – продолжила за неё Тарани. – Но и абсолютным злодеем его назвать тоже нельзя… Хоть и очень хочется, – в глазах её полыхнул огонь.