Вмешательство извне

Свободный_человек

– Ха… Единственный шанс закончить всё это раз и навсегда – уничтожить Левиафан, Советника и его сообщников, – произнёс Крутов.

– Вот это уже другое дело, – одобряюще кивнул Мэтт-Т’хасс.

– Но вы же сами сказали Дервишу, что у нас не достаточно сил! – воскликнула Тарани. – Или… у вас вдруг появился план?

Глава ФСБ глянул на Мэтта:

– Вы готовы отправиться на Меридиан? – спросил он вместо ответа.

– Да.

– А ваши родичи? Готовы ли они покинуть Землю?

– Я общаюсь с ними прямо сейчас. Они слышат нас. Они покинут планету как только вы создадите переходы.

– Тогда пора приниматься за дело.

–

Но… постойте! – запротестовала Вилл. Слова ящера о том, что разоблачение Советника ничего не изменит, глубоко засели у неё в голове. Но сейчас даже не это волновало девушку. – Что будет с Мэттом? – она посмотрела прямо в глаза юноше, чьим телом управляло сознание пришельца.

– Я уже мёртв, – сказал Т’хасс. – И никогда уже не смогу воссоединиться со своим народом. Никогда не вернусь домой… То, что я делаю сейчас – это последнее в моей жизни деяние. Когда всё будет окончено, я исчезну. Сознание Мэтта Олсена поглотит и растворит меня. Он снова станет самим собой.

– Почему? Почему ты помогаешь нам?

– Не вам. Своему Народу. Я уже говорил – истина должна открыться им. И я желаю им удачи. Но желаю её и вам.

– Взаимоисключающие пожелания, – хмыкнул Звягинцев.

– Не обязательно. Всегда есть два простых пути. Противоположные. Но также вместе с ними есть и третий путь. Истинная мудрость в том, чтобы уметь его отыскать и идти по нему. Хотя, пожалуй, главная причина моих поступков, совершённых… после смерти – это как раз слияние с разумом человека. Похоже, я переоценил свои силы, полагая, что смогу удержать барьер между нами. В итоге я против своей воли перенял слишком многое от Мэттью Олсена. Ведь даже сама мысль о разговоре с чужими ещё пару дней назад была запретной…

– Всё, что ни делается – делается к лучшему, – прокомментировал Магнус.

– Но худшим из способов, – не остался в стороне Крутов. Он знал, что должен сделать. Знал, что пора действовать. Но всё ещё сомневался.

– А теперь мы должны соединить разумы, – сказал Т’хасс. – И я передам вам знание о местонахождении моей родины.

– Да, – кивнул Аноар. – Пора, – и подошёл к юноше. Они одновременно коснулись лбов друг друга указательными пальцами, на миг закрыв глаза. Секунда… Другая… Третья…

– Готово, – прошептал седой маг, отступая назад. В глазах его всё ещё сиял волшебный свет.

– Теперь дело за вами, люди, – сунув руки в карманы сказал «Мэтт».

– Сергей Иванович! – вдруг обратил на себя внимание один из операторов. – Срочное сообщение!

– Что случилось? – вопрос вырвался сам собой, и Крутов знал, почему – с тех самых пор, как Дервиш вышел на связь, главу ФСБ не покидала смутная тревога, своеобразное предчувствие – что-то ещё должно скоро случиться. И вот, похоже, случилось.

– Это… Странник, – неуверенно ответил мужчина.

– Что с ним? – едва не выкрикнул Крутов, а все присутствущие замерли.

– Он… исчез! – прозвучало как гром среди ясного неба. И всем стало ясно – именно сейчас наступает момент истины…

Тьма…

Бездонная. Убаюкивающая. Затягивающая. Почти живая.

И боль.

Нестерпимая. Рвущая на части. Пронизывающая насквозь. Почти смертельная.

Тьма и боль.

И никаких мыслей. Сознание, мечущееся в агонии… Никаких воспоминаний – только боль, заполняющая собой всё. И тьма. Холодная и безразличная… или заинтересованная?

Хотелось кричать… Но как? И чем?

Казалось, что-то перекрутило его, вывернуло наизнанку,

разорвало на части, а затем соединило вновь… Он точно знал, что он – это «ОН». Что бы это ни значило. Пожалуй, это единственное, что он знал сейчас. Кроме боли, которая странным образом медленно утихала, хотя представлялась постоянной и вечной.

К ещё большему удивлению тьма тоже светлела, превращаясь в некоторую непонятную серость…

И первая мысль: «Что это?» Просто мысль. Вопрос обо всём и ни о чём конкретно. Но, как оказалось, именно его как раз и не хватало – моментально все события прошлого, все образы обрушились на него всесокрушающей лавиной, а внезапно включившиеся чувства – все разом – едва не отправили его вновь в пучину безпамятсва.

Крик вырвался из груди!

Долгий. Пронзительный. Потому, что боль вдруг усилилась тысячекратно, едва не сведя его с ума. И моментально исчезла, оставив его опустошённого лежать на чём-то твёрдом. Блаженство. Именно его он сейчас смаковал. Блаженство из-за того, что боль наконец-то его покинула.

Глаза открылись сами собой. Но они ничего не увидели – только темень, прерывающуюся тусклыми вспышками зеленоватого свечения. Всё было слишком размыто.

– Скверно, – прошептал Васильев, удивляясь тому, как охрип его голос. Попытался протереть глаза – руки не слушались и учёному пришлось приложить огромнейшее усилие лишь чтобы сдвинуть их на миллиметр. – Совсем скверно. Хотя лучше, чем могло быть, – в памяти разыгралась картина, которую он будет помнить всю оставшуюся жизнь – падение на ядро Меридиана, неистовые молинии, сеть из разрядов… Всё действительно могло быть гораздо хуже. – Эй, тут есть кто-нибудь? Румянцев? Холецкий? Хоть кто-нибудь?! – громко позвал Пётр Андреевич, но ответа не получил. Лишь эхо уносило вдаль его зов. Это не обрадовало, ведь если никто не откликнулся, то либо он был здесь один, либо могло произойти самое худшее, но всё же… «Будем надеяться на лучшее», – решил учёный. «И неплохо бы осмотреться».

Васильев попытался подняться и сесть. Ничего не получилось. Он словно намертво прилип к полу. «Интересно», – подумал он. «А если попробовать так?» – Васильев попытался перекатиться на бок, превозмогая вдруг усилившуюся слабость и сопротивление как будто затвердевшего воздуха. Сложно. Очень трудно. Казалось, что он сейчас выдохнется и не сможет. Но упрямство и сила воли не позволяли сдаваться. – Нет, я это всё-равно сделаю! – прорычал учёный и тот же миг, словно разорвав невидимые путы, плюхнулся на живот и откатился вбок на несколько метров!

Слабость и тяжесть внезапно исчезли. Пот катился с Васильева градом, ныли уставшие мышцы, но он был рад, что у него получилось. Отдохнув пару минут, мужчина поднялся, вслушиваясь в тишину. Его шатало. Глаза всё ещё видели размытое чёрное пятно, изредка подсвечивавшееся зелёным.

«Так я далеко не уйду», – проворчал Пётр Андреевич, помассировав глаза. Делать это в перчатке бронекостюма было не слишком удобно. – Вопрос в том, куда теперь идти, – вздохнул он и тотчас на полу под ним загорелась зелёная линия. Она начиналась у его ног и уходила вперёд, куда-то поворачивая. – Неужели всё будет вот так просто? – недоверчиво спросил Васильев неизвестно кого, оглядываясь по сторонам. Зрение приходило в норму, но кроме линии под ногами он всё-равно ничего не видел в кромешной тьме. А редкие вспышки зелёного света, происходившие как раз там, куда уходила линия, были слишком слабы, чтобы позволить разглядеть хоть что-то.