Вобла в экстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники
Шрифт:
Дверь приоткрылась и я просунула туда руку с полотенцем: – Сергей, возьми чистое полотенце! Мать передала…
Несколько секунд было тихо и вдруг тот, который был внутри, крепко ухватил меня за запястье… Я и охнуть не успела, как была уже внутри. Осыпая брызгами, Сергей прижал меня к стиральной машине и, со стоном припав к моим губам, задрал на мне подол…
Он овладел мною жадно, нетерпеливо и ожесточённо. Безо всяких там нежностей и без единого слова. Молча, как чужою… Как самкой.
Оглушённая, я несколько секунд пребывала в прострации, затем сами собой по щекам поползли
– Я тебя обидел? Прости. Просто я невыносимо истосковался по тебе…
Открыв глаза, я заставила себя посмотреть в его пылающее лицо:
– Истосковался?! По мне? А по-моему, тебе было всё равно с кем… Ты разучился любить. Ненависть и зло вытеснили всё…
– Это не так, Ника! – заволновался Сергей, схватив меня за плечи.
– Так, Серёжа, так… Лучше бы ты не трогал меня вовсе! Я бы хоть на что-то надеялась… А теперь я не смогу вспомнить того, другого, Сергея. Которого семь лет хранила в своём сердце. Который любил меня… Нежного и ласкового. Отпусти меня. Пожалуйста!..
Оправив подол и застегнув верхние пуговицы, я выскочила из ванной и бросилась к вешалке. Через несколько минут в наспех накинутом на халат плаще я уже бежала вниз по улице к Волге…
Волга была без берегов – они размылись в слезах. Чайки кричали, как подстреленные, и запах влаги был назойлив и невыносим. Я спрятала лицо в колени и сцепила пальцы вокруг ног. Душа свернулась в комок, стыдливо пряча полученные от судьбы плевки. Или насмешки?.. Я семь лет мечтала, как осчастливлю Сергея тем, что родила ему сына, – и вот вам результат: сын ему не нужен. Я мечтала о нежных и страстных объятиях любимого – а он, по сути, изнасиловал меня… взял молчком, как последнюю шлюху… Я научилась не плакать и быть сильной – и снова опростоволосилась: реву, как белуга.
Чем же я теперь буду жить?! Зачем он меня спас? Чтобы унизить? Мамочка! Почему ты так плохо присматриваешь за мной? Помоги мне собраться с силами! Я должна быть сильной! Никто больше не будет вытирать об меня ноги! Я не позволю!..
Не помню, как долго соскабливала себя с земли и собиралась в кучку, но в реальность меня вернул голос Сергея:
– Ника… Любимая. Пойдём домой. Я за тобой пришёл…
Я на удивление легко поднялась:
– Пойдём. Я уже в порядке… Только не называй меня любимой: не обманывай ни себя, ни меня. Я не Манана, мне крохи не нужны.
– При чём тут Манана?! – обиделся Сергей. – Это так… пустое. Ты же взрослая женщина, должна понимать…
– Я никому ничего не должна, Серёженька! – осадила его я и неожиданно для себя развеселилась: – Представляешь себе: мы с ней пили на брудершафт! А потом она рассказывала мне, как сладко ты её любишь… Духами хвалилась, халат со своего барского плеча подарила… Это было нечто! – смех вырвался из меня сам собой, как совсем недавно слёзы: – Вот дура! Ей и невдомёк, что это ты сдал её в полицию!.. Позабавился и выбросил…
– Ника!!!
– Всё, всё! Молчу! Пойдём, дорогой… А то у моего сынишки будет слишком много недоумений для одного дня… Да и у его бабушек тоже…
– Ника, пощади меня…
Я перестала смеяться и посмотрела в его несчастное лицо:
– В тебе слишком много ненависти, Бригадир. Я думала, что смогу отогреть
– Ника! Это уж слишком!
– Не буду больше. Кстати, о родителях… как там мой отец?
– Без изменений. Мне пока не удалось поговорить с ним. Его охраняют, как банк…
– Ладно, «Русланчик». Не будем больше ссориться. Это мне невыгодно. Мне ведь нужен свой человек в мафии…
Запоздавший обед худо-бедно закончился и пришла пора прощаться. Все, как и в полдень, сгрудились у порога и мать снова повисла на Сергее. Бабушка сурово застыла в дверях гостиной, а я заняла своё место у стены и, заморозив ненужные любимому чувства, молча наблюдала за всеми. Главным действующим лицом, сглаживающим все острые углы, был Никитка – единственный, кто был доволен скомканным визитом блудного отца. Он жался всем телом к ногам папочки и преданно заглядывал в его глаза.
Выпустив из объятий Полину Аркадьевну, Сергей потерянно посмотрел на меня:
– Ника…
Я, не сдвинувшись с места, вежливо улыбнулась:
– Счастливо, дорогой. Поезжай. Береги себя. И помоги моему отцу. Не оставляй его.
Он взялся за дверную ручку, но Никитка вцепился в него своими цепкими пальчиками:
– Папа, ты скоро вернёшься?
Сергей присел на корточки и взъерошил кудряшки сына:
– Как получится, сынок…
– Постарайся успеть на мой день рожденья. Двадцать третьего июля. Мне будет семь лет! А если не успеешь, то к первому сентября. Я хочу пойти в школу с тобой и с мамой…
– Я постараюсь… – не очень уверенно пообещал Сергей и, неловко чмокнув Никитку, резко поднялся: – Мне пора…
И Никитка, наконец-то, отпустил его:
– Ладно, иди. И не бойся, я присмотрю за бабушками и за мамой, пока тебя не будет. Я же мужчина. И я уже большой!
Задрав голову и сглотнув, Сергей быстро открыл дверь и ушёл в свою неприкаянную жизнь. И мой «большой уже мужчина» жалобно заскулил. Оставив его на попечение всполошившихся бабушек, я побежала в ванную и во весь напор открыла оба крана…
Поздно вечером ко мне зашла бабушка.
– Ника, я хочу вернуться в Астрахань. Не могу я здесь больше… После сегодняшнего…
Я оторвалась от компьютера, на который пялилась, как баран на новые ворота, изображая несусветную деловитость, и обняла свою строптивую старушку:
– Не спеши, ба. Пожалей Полину Аркадьевну. Ей сейчас хуже, чем всем нам… Да и в Астрахань возвращаться рано. А если ты за квартиру волнуешься, то я сама туда съезжу…
– При чём тут квартира! – рассердилась бабушка. – Просто не хочу больше находиться в доме, где обижают мою внучку!