"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Что такое?
– безразлично спросил Коля.
– Да исполком комнату Бирюкова решил вам отдать, - выпалила Тая.
– Вот радость-то!
– А Егор Кузьмич намекнул мне, что у них с Таей ожидается прибавление семейства, - улыбнулась Маша.
– Ну и берите эту комнату!
– почему-то обрадовался Коля.
– Нам она все равно ни к чему.
– А если у вас дети будут?
– неуверенно сказал Ганушкин.
– У нас?
– грустно произнесла Маша.
– Вы, как говорила одна моя знакомая дама, с меня смеетесь!
– Ни к чему нам дети, - буркнул Коля.
–
– Вот построим новое общество - тогда.
– Бабы - они при любом обществе хотят рожать, - саркастически заметила Тая.
– Будет, будет тебе, - оборвал ее Ганушкин.
– Лучше скажи спасибо Николаю и Маше и айда - им отдохнуть надо.
– Покой нам только снится, - вздохнула Маша.
Ганушкины ушли. Маша села рядом с Колей на диван:
– Когда мы последний раз виделись, горе мое?
– Позавчера, кажется, - виновато сказал Коля.
– Или нет?
– Господи, - Маша погладила его по голове.
– Я все время задаю себе вопрос: зачем мне такой муж, как ты? Есть будешь?
– Она открыла деревянный, некрашеный шкафчик, поставила на стол хлеб, картошку и лук. Коля подошел к столу, отломил кусок хлеба.
– Ты на меня обиделась? Когда я о детях сказал?
– Нет.
– Маша отвела глаза.
– Я понимаю…
– Обиделась, - кивнул Коля.
– Ты вот что пойми: меня могут убить в любую секунду. Я знаю, что слабая женщина сказала бы: "Умрешь ты, останется твой сын, твое продолжение". А ты что скажешь?
– "Женщина для мужчины - цель. Мужчина для женщины - средство", - процитировала Маша.
– Так утверждал, один философ.
– Какое средство?
– не понял Коля.
– Простое.
– Маша улыбнулась.
– Мы не можем пока еще рожать детей сами по себе… Я цель для тебя или… средство?
– Цель, Маша, и ты это знаешь. Я люблю детей, но я бы не хотел, чтобы наш ребенок остался сиротой. Мы молоды, подождем, ладно?
– Не уговаривай.
– Она взъерошила ему волосы.
– Я люблю тебя, Коля, тебя, а не отца своего будущего ребенка. Если бы меня сейчас слышали другие женщины, они бы сказали, что я - выродок!
Коля сжал ей руки:
– Я знаю, почему ты так говоришь. Ты обманываешь себя, и меня пытаешься обмануть - мы ведь оба больше всего на свете хотим, чтобы у нас был сын! Но ты поняла меня, и этого я никогда не забуду!
– Ешь, - Маша уткнулась в тарелку.
– Поймал своего бандюгу?
– Пока еще нет. Да, у нас объявление висит - поход в кунсткамеру. Руководитель - товарищ Кондратьева М. И. Это не ты ли?
– Надо держать марку, - скромно улыбнулась Маша.
– Наши и так называют тебя "сокол наш, Марь Иванна". А ты разве сокол?
– Соколиха, - сказала Маша.
– Последние несколько дней от тебя, мил друг, пахнет духами "Жасмин"… Его употребляют уличные женщины, дорогой…
– А ты откуда знаешь?
– густо покраснел Коля.
– Внеси предложение установить в уголовном розыске душ. И перед уходом домой всем в обязательном порядке мыться. Особенно всяким безобразникам, вроде тебя.
– Ладно, - примирительно сказал Коля.
– А насчет комнаты этой - напиши
На следующее утро Коля снова переоделся и направился к Раисе.
В эти же минуты Пантелеев встретился на одной из своих конспиративных квартир с Сеней Милым.
– Есть у меня предчувствия, - сказал Пантелеев, - что этот хмырь болотный явится к Рае вот-вот… А уж через два дня - железно. Твоя задача: сесть во вторую комнату, все прослушать и запомнить. А как он от нее уйдет - проводить до укромного места и перо в бок. Только тихо.
– Об што рэчь… - лениво протянул Сеня.
– Вы меня знаете, гражданин начальник. Бывший… - ухмыльнулся он.
– Ну!
– Пантелеев поднял руку и хотел ударить Сеню, но натолкнулся на изучающий взгляд и раздумал. "Исполнитель нужен, - подумал Пантелеев.
– Ударю, - он уйдет. Не самому же в пекло лезть. А за шуточку - придет время, я с ним сполна рассчитаюсь".
Сеня ушел от Леньки почти в тот самый момент, когда Коля покинул спецквартиру УГРО. Именно поэтому случилось так, что они чуть ли не одновременно подошли к дому Раисы, только Коля шел от Надеждинской, а Сеня - от Преображенской.
Коля первым увидел Сеню. Тот шагал вразвалку, не спеша. Коля сразу же узнал и схватился за кольт. И тут же, отпустив рукоятку револьвера, подумал: "Я переодет, он меня не узнает. Пройду за ним, а там видно будет".
Сеня приближался. Вот он поравнялся с Колей и скользнул по нему равнодушным взглядом - мало ли разносчиков шатается по Петрограду? Коля тоже миновал его и уже было вздохнул с облегчением, как вдруг его чуткие, натренированные уши уловили слабое щелканье спускаемого предохранителя. Коля даже успел определить по звуку, что это был браунинг. Он метнулся к стене, и в ту же секунду хлестко ударил выстрел, пропела пуля и донесся Сенин крик:
– Пришью, гад! Срисовал я тебя, падла!
Два выстрела подряд… Пули выбили штукатурку у самой головы. Коля выдернул кольт из-за ремня и, не целясь, от живота, выстрелил три раза… После московских стычек с Кутьковым Коля каждую свободную минуту забегал в служебный тир и стрелял до тех пор, пока в голове не начинало звенеть, а рука переставала чувствовать рубчатые щечки кольта… Он знал свое дело. Сеня схватился за живот и с воем по стене сполз на тротуар. Рядом упал вороненый браунинг. "Убил… - вяло подумал Коля.
– Встретились через столько лет, и сразу я его убил. Нельзя было не убить. Улица… Вон сколько прохожих. Он стрелял. Мог ни в чем не повинных людей положить…" Коля подбежал к Сене:
– Где Ленька, говори!
Сеня посмотрел мутнеющими глазами и протянул Коле правую руку. Пальцы были сложены в кукиш. Сеня дернулся и бессильно уронил голову на асфальт…
Послышались трели милицейских свистков, подбежали три милиционера с наганами в руках. Старший бросился к Коле, но, увидев удостоверение и значок УГРО, спросил:
– В чем дело, товарищ начальник? Нужна помощь?
– Оставьте одного человека для охраны, второй пусть вызовет наших, - сказал Коля, - а мы с вами - в этот дом. Возможно, тут Пантелеев.