Волаглион. Мой господин. Том 2
Шрифт:
Проткнута насквозь!
Руку жжет. Алчное лицо маячит на фоне. Боже, неужели я принимал Деркача за идеального гостя?! Идиот!
Вот вам еще факт обо мне — если уж ошибаюсь, то смертельно.
Макс хватает Деркача за волосы. Оттягивает. Я пялюсь на кровавую дыру по центру кисти. За шоком не замечаю, как Керолиди вырубает Деркача и связывает куском балдахина, снятого с запястий Инги.
— Убить тебя? — потряхивает меня рыжий за плечо.
— Что? — взвываю.
— Ну это... переродишься же.
Я смотрю в его огромные, добрые глазища, они
Отрицательно качаю головой. Нет уж. Все лучше, чем опять помирать.
— Обалдеть ты дерешься, рыжий, — ахаю и стискиваю зубы. Макс обвязывает мою ладонь своей банданой. — Не ожидал.
— Представляю, что бью дядю Валеру. — глубокомысленно выдает Макс и бурчит: — Ох, как я ненавижу дядю Валеру...
Макс пинает Деркача по колену.
— Расчленю! Уничтожу! — вопит пленник.
Образ хмурого аристократа сыпется песком.
— Да, да, ты крутой, — кряхтит Макс, поправляя плащи. Девушки кружат вокруг него каруселью. — Успокойтесь, дамы, жива ваша любовь.
— Любовь?
— Вопрос терминологии, — причмокивает рыжий с мечтательным лицом, — но разве самоубийством кончают не ради того, по кому слюни пускают?
Макс рассеянно проводит пятерней по немытым волосам.
— Что, прости?
— Ох, Хрипусь, ты ведь не против? Я расскажу парнишке о твоем гаденьком секретике, ладушки? — Деркач дергается и посылает друга в сказочные миры мужских органов. — Видишь ли, наш мрачненький пры-ы-ынц не всегда разговаривал, как скрипящий табурет, не так уж много времени прошло, совсем не так чтобы он принял тот факт, что больше не обладает тем чудным контральто, за которое девки бегали за ним табунами.
Я неуместно смеюсь.
— Постой, постой, — не могу остановиться, — эта ржавая кочерга певцом была?
— О, еще каким. Звездой сцены!
— Захлебнись!
— Поклонницы, слава, деньги... но посмотри на нашего потрепанного черного котика сейчас. Он разве что страх на детей нагоняет. Облезлый стервятник. На девочек нападает, гадюн. Ну, ну, — Макс сочувственно обнимает Ингу. — Прости, малышка. У него бывают сдвиги по фазам луны. В остальные дни он просто душенька!
Инга прыгает по нам взглядом, которым можно убивать. Я зацикливаюсь на девушках, гладящих Деркача. Они как бы это... голые. И аппетитные. Сразу было не разглядеть. Фигуры проявились яснее. Детали там занимательные. Округлые.
— Погоди, так эти двое убили себя ради него? Зачем?
— Я потерял голос в аварии, — вдруг заявляет Деркач. — Едва выжил. Всем заранее сказали, что погиб. Мои поклонницы в тот же день выпили яд, — поразительно гордо заявляет он.
— Ну посмотрите, какая эгоистина, — взвивается Макс, скрещивая руки. — Что взять с таких... что взять. Всегда был, а сейчас так совсем... не смирился с новой жизнью и портит ее окружающим. А кто захочет иметь дело с нытиком? Не одна мадама, уж поверь!
Я поджимаю губы. Макс прав. Последнее время я и сам так часто ною о том, что оказался в доме и из-за кого оказался, что, скорей всего, невыносимо всем надоел. Тем
Деркач вымещает злость на других. Его лишили всего. Это понятно. И глупо. А я?
Господи, помилуй, если капнуть поглубже? Еще до моей смерти. Я всю жизнь вымещал гнев на других. И из-за чего? Из-за детства? Возможно. Вокруг были счастливые семьи. У меня же — ад. И, честно говоря, я думал, что оставил это бремя в прошлом. Но если поразмыслить... это не так. Я ношу его с собой. И черт возьми, мое нытье нереально мешает плану!
Пора бы уже смириться с вероятным поражением. Да, первый раз в жизни. Все бывает в первый раз, верно? Нужно смириться с тем, что будет, если у меня ни черта не получится. Успокоиться. Иногда лучше наплевать на дерьмо, засасывающее вас, прямо как на мнение окружающих.
Макс развязывает Деркача. Инга взвизгивает от ужаса. Осмыслить не успеваю: отворяется дверь, и перед нами возникает ее холоднокровие — Сара Шенкман.
— Какого дьявола происходит?
— Наша упавшая звезда решила развлечься с малышкой Ини, — восторженно декларирует Макс. — Только крошка его звездность не оценила. Рекс тоже. Увы и ах!
Сара стреляет в Деркача строгим взглядом.
— Эта девчонка даже не живая, — возмущает он. — Что такого?
— Она под моей защитой. И в этом доме можно делать лишь то, что разрешаю я. Тебе ясно? — С ведьмы можно лед отбивать. — Или объяснить доходчивее?
— Да с чего? Кем ты себя возомнила?!
Деркач нависает над Сарой темной башней. Она щелкает пальцами, и металлическая цепь на шее колдуна подпрыгивает. Душит хозяина. Деркач шипит заклинания, отдирая металл от кадыка.
— Одно мое слово и твой кадык переломит, — тихо произносит Сара. — Не забывайся, Деркач. Твои силы — пыль для меня, так что помалкивай, оставляя свои психологические проблемы за порогом дома. Моего дома. А член, будь добр, засунь в другое место.
Ведьма обходит задыхающегося Деркача и подает Инге руку, помогает подняться.
— Очень дружелюбный коллектив, — замечает мне Макс.
Запах перегара.
— Господи, не дыши на меня! Я чуть не ослеп.
— Это элитная водка, между прочим! — Он намахивает в мою сторону еще запаха. — Распробуй, тебе понравится!
— Да, да, — сдаюсь, разрешая трепать мою шевелюру, — слушай, а Рона ты не видел?
На второй застекленной террасе дома не одного цветка, из-за чего кажется, что дом разделен на две половины, как шахматная доска. Живая. И мертвая.
Оранжерея и закрытая терраса выступают на заднем дворе: ровно напротив друг друга. Я топчусь у окна. Смотрю на сугробы. Снег колотит в стекла. Белым-бело.
Мир мертв.
Я мертв.
Дом мертв.
Вдыхаю глубже, надеясь уловить хоть какой-нибудь запах. Оранжерея благоухала. Это же место пахнет ничем. Рон с Ингой в двух метрах от меня, их запаха я тоже не слышу. А чем пахну я? По словам Сары: тестостероном и виски. А какой запах у тестостерона? Один черт знает. И Сара. Надо бы спросить у нее.