Волаглион. Мой господин. Том 2
Шрифт:
Возвращаюсь в реальность. Закрываю глаза. И снова открываю. Только что передо мной был лишь кинжал, мысли о смерти, и вдруг — бац! — вспоминаю, что я стою посередине комнаты. Напротив связанных жертв.
Мужчина смотрит с ненавистью. Он бы содрал с меня кожу при возможности. Девушка плачет. Черные слезы бороздят щеки полосами.
На часах — два ночи.
Тринадцать минут, чтобы сделать... выбор. И две недели, чтобы выкарабкаться из дома живым. Или проиграть.
Оборачиваюсь. Сжимаю нож. Костяшки белеют. Я даже не могу себя зарезать. Будь я жив, у меня был бы настоящий
Любой ценой!
Ковен собирается в круг. Каждый произносит тост и держит перед собой золотой бокал с вычурной буквой «В». Уверен, эта посуда стоит целое состояние. О том, что учудил Деркач в спальне, никто не заикается, как и о том, что рядом стонут, рычат и всхлипывают окровавленные пленники.
Всем весело. Я не знаю, как реагировать. Нахожу рассудок в отстраненном взгляде Илария и Сары. Они молчат. Сара, как часть круга. Иларий позади: держит золотой поднос, с которого раздавал бокалы.
Виссарий — гнусная тварь! — с напущено-радостным подвыванием манит меня в их свору.
Встаю между Максом и Зои. Хочу уйти. Однако лучше постою, чем буду очередной раз вступать в диалог с вампиром. Он издевается. И оттого счастлив. Чтобы позлить меня пуще, он липнет к Саре, обнимает, и мне куда труднее контролировать приближающийся взрыв: ревность, раздирает когтями. Я не допущу, чтобы Виса все испортил. Не для того я прогибаюсь целыми днями.
— Мои любимые дгузья! — чирикает Зои и целует в щеку Деркача, который давно утонул на дне бокала. — Как год начнешь, так его и пговедешь. Пусть наш гитуал пройдет удачно, пусть...
Ее слова летят мимо ушей. Я замечаю, что она уже не так весела. Вроде смеется. Но будто плачет. Что-то не то.
Вспоминаю, как Рон развлекался с Зои в первые дни моего пребывания в доме. Предполагаю, пышногрудая брюнетка ожидала и сегодня его внимания, поэтому она не в таком радужном настроении, как в начале вечера. Инга подпортила ей праздник. Рон игнорирует Зои. Ни разу не взглянул на нее. К своему ужасу, я вдруг замечаю еще одну деталь, но очень хочу выбросить ее из головы. Гляделки Зои и Деркача. Напряженные. Словно между ними общая тайна. А что если... это Зои науськала Деркача на Ингу? Втолкала чушь о том, что Инга хочет его?
Я гоню мерзкие мысли.
Поникший Деркач заставляет их шустро мелькать на краю сознания. Я уже собрал образ Деркача — злобный хмырь. А сейчас он рассыпается мозаикой, и я чувствую себя беспомощным ребенком, который совершенно не понимает взрослых и мотивы их поступков. Теперь я вижу не опасного насильника, а несчастного парня, мечтающего о кусочке прошлой жизни. Окрысенного на мир. Использованного. Господи, да я почти уверен, что здесь замешана Зои. Ее зрачки пилят Деркача, и без сомнений, он читает там «облажался». Только в чем? В том, что Зои не успела окучить Рона? И как я не задумался раньше? Именно Зои отперла дверь в спортзал, где его заперли. Видимо, хотела остаться наедине.
Катерина
Ричард забавно коверкает ей на ухо тост Зои. Макс лихорадочно роется в карманах плащей, с него сыпется хлам и огрызки. Эмили учтиво кивает мне.
Отчего-то я горжусь температурой моих отношений с ковеном. Идол спокойствия. Всего полгода назад я бы волосы на себе рвал, однако сейчас вы не услышите от меня ничего, кроме вопросительно-заполненных пауз. Сегодня я — холоднокровие.
Макс заканчивает выворачивать карманы, из желтой рубашки (под тремя плащами), он достает тюбик зеленой жижи и разбрызгивает на гостей.
Все вскидываются на рыжего.
— Какого черта!
— На хрена ты это сделал?!
— Дьявол!
— У мага-отшельника нет цели, есть только путь, — чеканит Макс и кричит: — Тост! За нашу друг к другу любовь. Безусловную любовь! Предлагаю почаще собираться, ведь кто еще у нас есть? Никто нас не любит. Кроме инквизиции. Которая тоже любит лишь то, как чарующе мы горим на костре.
Он кидается на мою шею и рыдает на плече.
Сара закатывает глаза.
— Еще кто-то хочет высказаться? — устало спрашивает она.
Виса залпом осушает бокал и разрывает круг, секунда — и он позади пленников, кладет ладони им на макушки, запускает пальцы с семью перстнями в их волосы и начинает речь:
— Вы ждали этого целый год, любимые мои, так не будем тратить ни мгновения! Продлим нашу недолговечную, но упоительную жизнь, да подшлифуем трещины на рожах.
После чего вампир в танце огибает жертв и шутовским полупоклоном предлагает мне начать ритуал.
До всех не сразу доходит, что изо рта Висы не льется океан пустословия — он, видите ли, не отличается лаконичностью, и ковен к этому привык. Когда вампир открыл рот, они мысленно приготовились разбить палатку, рассесться вокруг и, словно пионеры у костра, слушать одну байку за другой. Этого не случилось.
И теперь уже ковен уставился на меня.
Деркач сыпет в бокал белый порошок. Злой как побитая овчарка. Макс отбирает бокал: по его заверениям, цианид счастья никому не принес, а Деркач еще встретит свою любовь. Деркачу не нужна любовь. Он хочет избавить себя от мук творчества, бессонных ночей и мыслей об уничтоженном будущем. Макс обещает устроить ему будущее в кино. Деркач хочет быть певцом. Макс утешает его, уверяет, что готов слушать его песни круглые сутки. Деркач просит дать ему спокойно сдохнуть.
Весь этот цирк прерывает Виса.
— Ко мне, Рексик! — радостно восклицает он. — Время пришло, малыш!
Я показательно швыряю кинжал на пол.
— Пошел на хрен, — ровно выговариваю и скрещиваю руки на груди.
Виса поднимает нож, качает головой, словно он моя мама.
— Рекси, Рекси, Рекси... Какое неуважение к традициям предков!
— Мои предки были религиозными, — я заикаюсь, вспоминая отца, — хорошими людьми!
Кресты, библия, клетка... святая вода, меня рвет водой, отец заставил очиститься... очень хорошими людьми, ага...