Волки взвоют. Лисичка из убойного отдела
Шрифт:
С другой стороны, лисы мне не были близки. Лицемерие, нечестная конкуренция, предвзятое отношение и постоянная борьба за лучшее место под солнцем. Одна только Яшка, всегда меня поддерживала, несмотря ни на что, но и она своего рода исключение из всех правил.
– Я уже предлагал решить твои проблемы, лисичка, – на этот раз голос Адиссила звучит не так весело. – Хочешь?
Поворачиваюсь, смотрю на него хмуро.
– Не смеши мой рыжий хвост, волчара! Что ты можешь?
– Вопрос в том, что можешь ты. Если хочешь быть подальше от лис, тебе придется сделать выбор. У волков нет этого
Я только фыркаю в ответ, не поверив его словам.
– Гладко стелешь, но почему-то забыл, что мы друг другу враги.
– Не враги, – хмыкает офицер. – Только лисы в этом уверены, почему-то. А вот волки уверены в том, что мы друг другу соперники. Но это достаточно просто исправляется.
24
– Что ты от меня хочешь? – спрашиваю устало.
Видно, что этот разговор мне порядком надоел, но я, наверняка, не знала, что вообще делать. В моем взгляде на записи читалось не то безразличие, не то откровенная скука, а может и вовсе желание потеряться где-нибудь в ближайшем лесу.
Осознав это, я с досадой понимаю, что настолько редко смотрю в зеркало, что не знаю собственных эмоций.
– У меня есть интерес, – признается Волчара на записи, а я перевожу взгляд на него в настоящем времени, – он не касается тебя напрямую, лисичка.
Вздергиваю бровь. Вообще-то я вот прямо сейчас стою в Учебке убоя. И если интерес не конкретно во мне, то какого хрена?
– Мне из тебя клещами всё вытягивать? – слышу собственный голос и абсолютно соглашаюсь с вопросом.
– Прости, но эта информация только для той лисы, что собирается сделать шаг и надрать задницу всем, кто встанет на ее пути.
Моя красная мордочка смотрит поверх магфона, явно в глаза волчаре.
– Ты меня бесишь, – заявляю ему тихо. – Ладно, давай закроем тему. Я пошла…
– Прозябать остаток жизни среди тех, для кого ты просто дочь Лейсы Шияро? Где в глаза тебе улыбаются, а за спиной шашни крутят, так?
– Это не моя вина! – шиплю на него резко развернувшись. – Они просто… Они все…
Я вижу в собственных глазах обиду и растерянность. Я понимаю, что это неподдельные эмоции. И ведь дело не только в Харпере.
У меня в груди неожиданно сердце колом встает, когда та я, что на записи, затягивает паузу, не зная, что сказать.
– Твою мать, – произношу не скрывая шока.
И сколько я с этим хожу? Ведь это те чувства, которые я даже матери демонстрировать стыжусь!
– Они просто лисы, – звучит мой голос.
– Именно, – подтверждает Адиссил. – Ты всю жизнь себя готовишь к тому, что тебе предстоит. И именно это тебя пугает, лисичка. Признай, ты ведь не раз смотрела на знамя, желая сменить свою тропу?
У меня в груди от его слов дыхание спирает и я густо краснею. И на записи, и сейчас!
Потому что… Потому что откровенно позавидовала тому оборотню, который однажды снял это треклятое знамя. Не испугался осуждения,
Адиссил настоящий хмыкает, когда видит мою реакцию. Но его глаза горят, словно я оправдываю его ожидания.
– Пресвятые рыжие хвосты! – выдыхаю я на записи. – Ну почему именно ты мне этот треклятый вопрос задаешь, волчара?! – я отворачиваюсь и пытаюсь поймать ровное дыхание, но видимо сердце колотилось аж в висках, раз мне это никак не удавалось.
– Я предлагаю быть смелой уже сейчас. Или завтра ты будешь смотреть на своего бывшего парня, который демонстративно тебя унижает и жалеть, что струсила.
Я оборачиваюсь, бросаю взгляд поверх магфона и выдыхаю:
– Буду жалеть? Да ни за что!
На этом запись обрывается.
Я смотрю в глаза волчары, на лице которого не вижу привычной насмешки и чувствую, как сердце колотится в моей груди. Мне больше незачем с ним бороться за право перевестись в аналитику. Это был мой выбор. Да, пьяный, спонтанный и даже спровоцированный волчарой, но… Верни меня сейчас в ту ситуацию абсолютно трезвой, я бы все равно пошла снимать это проклятое знамя.
Просто потому, что в глубине души, несмотря на мое отрицание и страх потерять своих близких, я согласна с каждым словом, сказанным волчарой.
– Ты ведь меня не в ночь выпускного выбрал, – констатирую очевидное.
Офицер Крайм лишь усмехается, открывает дверь кабинета и жестом просит покинуть это место. Отвечать на мой вопрос он не станет, даже если захочет.
– Доброй ночи, кадет Шияро.
25
***
Следующим утром, меня будит не голос дежурного, как я ожидала, а тактичный стук в дверь. Еще не продрав глаза, я подскакиваю с постели. За дверью меня ждет такой же высокий, как все в этом полку, оборотень.
– Кадет Шияро, вам надлежит явится к заместителю начальника по эксплуатационной части для решения вашего вопроса.
С горем пополам, я продираю глаза и смачно зеваю. До меня вовсе не доходит, чего от меня хотят.
– Какого еще вопроса, – мямлю я. – Прямо сейчас?
– Немедленно.
Я отвратительно не выспалась. Нет, виной тому не вчерашняя потасовка, а мучительные мысли, которыми была забита моя голова после ухода из кабинета ротного.
Также позевывая, я захлопываю дверь перед оборотнем и иду за зубной щеткой. Пока не умоюсь, ни перед одной живой душой не предстану!
Иду в душевые, занимаю одну из раковин и смотрю на себя в зеркало, отмечая усталость во взгляде. Нет, это скорее эмоциональное состояние, а не физическое. Как лиса, я не способна так быстро выматываться, тем более, что ни тренировок, ни практики вчера не было. Просто ознакомление с полком. Но, честно говоря, я была в прострации, потому не особо запомнила что и как тут устроено. Не верила еще, что останусь здесь до конца практики.
Вздыхаю, продолжая чистить зубы. С одной стороны, мне сейчас в таком состоянии комфортно, но перекладывать ответственность на других после увиденной записи просто невозможно. Поэтому мне нужно взять её на себя и нормальный план составить, а не то жалкое его подобие, какое я себе накрутила вчера.