Володарь железного града
Шрифт:
Двухтактный двигатель более простой. Поскольку сжатие заряда осуществлялось за счет более мощного первого такта сжатия, была достигнута более высокая степень сжатия, что дало лучшую эффективность и высоту подьёма до 40 метров. в РИ строили в основном четырёхтактные, значительно более сложные и с высотой подъёма 10 метров. (подробней будет в заклёпке) Зажигание было электрическим, от платиновой свечи зажигания. Поскольку не было подвижного вала, на котором можно установить магнето, ток высокого напряжения подавался с помощью тремблера. Фактически ГГ сделал импульсный водометный насос который содержит трубопровод, нижний и верхний напорный баки, между которыми установлена камера сгорания, снабженная впускным и выпускным
Эрлифт
Глава 2
Елецкое княжество. Окрестности реки Снова.
Солнце заходило за горизонт, озаряя золотистый ковыль рубиновым светом. Накатанная колея извивалась меж балками и малыми, скрученными в три погибели деревцами и, казалось, будто она идёт прямо на небо, к алому Солнцу. Борис, ехавший в кресле на передке телеги, отвлёкся на степные красоты и не сразу сообразил, что уже начался тягунок. Вовремя. Неспешно, с оттяжкой хлестнул кобылу.
— Тяни, тяни, родимая. Понимаю, тяжко тебе. Но и кормят тута не абы как, от пуза! Нашим то, смоленским, столь жита разве что во сне привидится. Немного осталось, ужо скоро вниз гостинец пойдёт. Потерпи.
Телеги ехали и позади, и спереди Богдана, сплошным потоком. Поддерживать равное расстояние меж собою для погонщика наиважнейшее дело, коли зазевался мигом пробку создашь, за что координаторы по голове не погладят, ешо и баллов штрафных начислят. Пробка. Хм. Совсем недавно, буквально несколько месяцев он и слов таких не ведал, но за прошедшее время его словарный запас здорово обогатился. На кошт Борис был поставлен при третьем отряде, второе южное управление, осьмнадцатое звено. Тако писано на табличке из уклада, висевшей груди, как и то, что он отныне холоп князя Мстислава Сергеевича.
В верховьях Серебрянки стояла черпалка щебня. Мужики сказывали, что не лошади ей цепь крутят, а бесы князем заговорённые там сидят. Хрен его знает. Может правда, а может и нет. Сам он ту черпалку не видел, но уже ничему не удивлялся. Столько чудин как тут Борис и за всю свою жизнь не видал. Щебень, то бишь каменья малые прежде через сито железное пропущенные, спускали по реке к дороге на плотах в мешках. Журавлём грузили в телеги, опосля развозили по участкам пути на юг али к нам, на север. И щебня того страсть как много уходило. Тысячи, десятки тысяч пудов каждый божий день! Отчего погонщики, в отличии от прочих, работали и день, и ночь. И то, не хватало. Камень маленько ешо из острожка свозили. Говорю же, страсть сколько камня уходит.
Ну куды больше сыплют на гостинец землицы. Вона, насыпь справа уже выше дерев, а через версту две сотни батраков холм крутой срывают. Ровный гостинец делают и гладкий, аки скатерть. Зачем сие никто не разумеет. Циклопед, он и не на такую кручу осилит. По мне, сие дурь несусветная. Блажит князь, злато в землю зазря закапывает. А землицу то не обычную кладут, особливую искусникам его подавай. Рассыпчатую, а коли таковой нет глину укладывают, её тута много. Вона ямы и справа и слева копаны. Правда под неё прежде обычную землицу подкладывают и укатывают огромадными бочками из уклада.
Мальцов повсюду полно с треногами и нитями. По ним, значится те вымеряют насыпь. То и дело словами чудными сыплют: «кавальер», «нулевое место», «резерв», «контр-банкет»… Сам то я понял, что к чему, всё же в те места каменья свожу. А прочие пальцы у виска крутят. Нет бы по-нашему сказывали. Стенка подпорная, ров, вал малый. Ан
Больше часа ехал Борис к своему участку и повсюду сотни, тысячи работающих людей. Истинно муравейник! Не на всяком торге узришь. Телеги таяли. То один, то другой возница сворачивал к щитам, уложенным вдоль насыпи, к крану-журавлю. Глазом моргнуть не успеешь, а мешок подхватили и карман отворив, ссыпали каменья. Обмолвиться с мужиками не успеешь, разворачивайся и шуруй взад. План то у каждого свой, зависит от участка. Кому-то везти ближе, кому-то дольше. У меня вот осмь поездок за смену, опосля Трофим меняет. Телеги наши всегда в деле, укладом колёса окованы, оси железны. Рессоры, полосы особы из уклада и спереди и сзади. Не трясёшься каждый камень спиною перебирая, а словно по реке плывешь. Главное же, по сорок пудов они тянут, куда до них нашим. И место для возницы справное. Спинка откидная со штырём под разные углы, ларь под жопой с подушкой из скоры, для воды и снеди. Над головою же тряпица. От солнца али дождя справная защита, не промокает. Одно плохо маловато таких справных телег, оттого и в ночь работаем. С фонарями! Вон, крюк для него сбоку торчит.
Служебная дорога в дюжину локтей ширины, телеги в любом месте разъезжаются. И не по землице уложена, подсыпаем кое-где щебнем. Ежели ручей какой, по низу обязательно трубуиз бела-камня пускают. С краёв, канавы для водицы устроены. Совсем худую землицу супесью с мелким камнем пересыпают, укатывают, опосля водою с известью проливают из бочек, для крепости. По болотам же завсегда фашины укладывают. Правда тута их почти нет, Дикое Поле округ. На мостах же гостинец с дорогую железною вместе идут. Ширше те мосты делают, ибо сказывали искусники, что в следующее лето начнём под второй путь отсыпать землицу.
Говорю же, по уму сделано! Я таковых гостинцев прежде и не видал. У нас то как, в Смоленске, ладят — просеку пробили, пару пней сковырнули да в ямы древ накидали. Езжай с ветерком. Ага, добро коли по такому непотребству три поприща в день осилишь. Весною же и вовсе только на лодке плыть потому как дренажа нет. А тута не забалуешь. Качество, во! Слово заморское, означает работу ладную. Ходят то и дело мальцы, в пузо дышат, все как один с линейками, шаблонами и рулетками. Ешо и землю трубками тыкают. Меряют, крепка ли! А иной раз завернут: «На пятом участке пути, сеть второстепенных дорог недостаточно развита». Хоть стой, хоть падай. Нет, ежели подумать усё ясно. Одни звенья лес валят, вторые пни корчуют, третьи вал для гостинца насыпают.
Есть и такие, что ставят столбы с нитями железными, телеграфом сие обзывают. Возил как-то те нити на бочку намотанные и видал как укладчики работают, справно. Друг за дружкою идут. Сперва воротом бурят яму, опосля копр осмолённые дубки забивает в землицу сыру, следом же на пасынок скобами большое древо с горшками стеклянными крепят. Самыми последними едут телеги с вышками и лестницами, с тех то нити железные и цепляют на столбы, две штуки. Правда говорят иногда ту нить ешо и в землю закапывают, но я того не видел.
При каждом отряде грибки стоят, с ларями малыми. Искусники туда подходят и в дуду чегой-то шепчут, а оттудова голоса! Шуршат, хрипят… страсть! По первой, мы когда глас услыхали едва в штаны не надули. Думали леший, али умрун балует, морок наводит. Ан нет, искусник растолковал, что сие телефон, удумка гишпанцев. Глас человека через эти самые нити передаёт. Видал при штабе и другие механикусы. Пищать аки мыши амбарные, а из рта лезет грамотка с закорючками тайными — точками и тире.
Борис подъехал к точке выгрузки и, ожидая очереди на разгрузку, любовался работой укладчика. Подцепив звено большими клещами, батраки, кинув веревку вниз, протянули по выдвинутому вперёд «носу» звено с рельсом и начали через блок веревку травить. Потихоньку. А мужики внизу значит, звено то направляют.