Волосы циннвальдитового цвета
Шрифт:
Лиса прикусила нижнюю губу и бросила в сторону Вадима такой взгляд, от которого у него по спине побежали мурашки.
– Мы же говорим о деньгах, а не о туфлях. Туфли - это вещь, а деньги - бумажки, - возразила она, поправляя прическу и неторопливо разглаживая блузку.
"Надо же, - подумал Вадим.
– Флиртует со мной на глазах у мужа, а он, дурак, и не замечает. Надо будет с ней переспать, чтобы у этого толстяка открылись, наконец, заплывшие жиром глаза".
– Туфли - всего лишь материальная реализация той идеальной сущности, которую мы называем деньгами, - повторил Вадим фразу, которую заучивал еще в университете, чтобы сдать современные основы философии.
–
– Какая глубокая мысль,- восхитилась Лиса, хлопая длинными ресницами и медленно проводя пальцами левой руки над ложбинкой между грудями.
– К сожалению не моя, а философа Пустобрехова. Это именно он заложил основы философии современности и разработал метафизическую диалектику денег, - с трудом извлек из своей памяти окончание абзаца Вадим.
– А что касается выселок и бездельников, лично я считаю, давно пора повысить арендную плату и пускай эти нищие катятся в свои богом забытые промышленные городки, где не продохнуть от дыма. Там хочешь не хочешь, работать придется или копыта отбросишь.
– Вот-вот! Слушай и запоминай, что умные люди говорят, - сказал толстяк с таким важным видом, будто он сам процитировал философа Пустобрехова.
– С вашего позволения, я пойду, спать очень хочется, - сказал Вадим.
– Конечно, Вадим Сергеевич, - засуетился толстяк.
– Простите, что занял ваше время нашими глупостями, большое вам спасибо, что убедили эту дуреху, - произнеся это, толстяк умудрился ухватить Вадимову руку и на протяжении всей тирады тряс ее.
– Да, спасибо вам большое, Вадим Сергеевич, - сказала жена, после чего подошла к нему вплотную и обняла, буквально вжавшись в него. Вадим отчетливо ощутил близкую к естественной упругость грудных имплантов, возбудился.
Толстяк замялся, растерялся. Очевидно, выходка жены ему не понравилось, а ее прощание с Вадимом затянулось.
– Ну, все, нам пора, - сказал он, схватив супругу за локоть.
– Еще раз огромное спасибо!
– Обращайтесь, - ответил разомлевший Вадим, не сводя взгляда с Лисы. Она продолжала призывно улыбаться.
Наконец, толстяк сумел утащить ее следом за собой в лифт и уже из-за закрывшихся дверей донеслись упреки, которыми муж сыпал в ее адрес, но прислушиваться Вадим не стал. Толстяк боялся Киселева и даже если застукает Вадима со своей женой, ничего предпринять не посмеет.
Вадим, наконец, открыл дверь своей квартиры, вошел внутрь. Замыкаться не стал, сбросил с себя всю одежду и повалился спать. Нужно отдохнуть. Сегодня ему перечисляли зарплату, хотелось немного покутить.
Проснулся он уже вечером, чувствовал себя не выспавшимся. Сильно хотелось есть. Поставив вариться пельмени, Вадим начал гладить свои прогулочные вещи и чтобы не было так тоскливо, включил телевизор. Шли новости. Молодая конопатая репортерша оживленно рассказывала о каком-то событии, потрясшем Новоград. Вадим сделал погромче.
– Марш негров, официально признавшихся в том, что они негры прошел без происшествий. "Гордость негров", как сами участники называют данное мероприятие, собрал порядка трех тысяч человек и больше десяти тысяч зрителей. Нам удалось взять интервью у одного из них.
На экране появилась довольная
– Понимаете, я долго жил, отрицая свою чернокожесть, но многие знакомые, друзья, даже родственники догадывались, что я негр. Я долго обдумывал свое решение, но в конце концов понял - нужно примириться с собой, честно сказать - я тот, кто я есть и я этим горжусь.
– А какую цель преследует ваша акция?
– задала следующий вопрос репортерша.
– Наша акция? О, это замечательное мероприятие. Другие люди узнают, что мы негры, понимают - нас нечего бояться, незачем притеснять. Мы такие же люди, как и вы.
– Но все это общеизвестные истины, - возразила репортерша.
– Я же спрашиваю вас о цели марша.
– Мы должны привлечь к нашим проблемам общественность, мы хотим тех же прав, что и представители других рас.
– А разве вас притесняют по расовому признаку?
– спросила репортерша.
– Просто вы не знаете, что значит быть негром. Это ежедневная борьба с невеждами, считающими тебя неполноценными, это работа с неграмотными обывателями так мало слышавшими о темнокожих, это...
– Простите, что перебью, но не могли бы вы просто объяснить, с какой целью проводится данный марш?
– Девушка, я же вам объясняю, а вы все время меня перебиваете. Мы хотим тех же прав, что и представители других рас. Мы хотим, чтобы у наших женщин рождались белые дети, мы не хотим свидетельствовать против других негров в суде, мы требуем уважительного отношения ко всем неграм на планете. Именно для достижения этих целей и проводится марш.
– И как он поможет вам достигнуть этих целей?
– Власти увидят, что мы монолит, единое целое, поймут - нас нельзя игнорировать.
– А как вы относитесь к законам, запрещающим проведение марша "гордость негров" в восточных городах?
– Крайне негативно. Необходимо принять меры и заставить всех бороться за право открыто признаваться в своей темнокожести. Запомните, братья, мы темнокожие и гордимся этим.
Дальше представитель национальных меньшинств начал рассуждать о необходимости выборов темнокожих в органы власти, легализации права светлокожих официально признавать себя неграми, призывать в свои ряды. Но дослушивать его Вадим не стал. Одежду он погладил, а пельмени как раз закипели. Выключив телевизор, наспех поужинав, он собрался и отправился в один из центральных ресторанов. Собирались здесь люди состоятельные, и равняться с ними Киселев не мог, но иногда хотелось почувствовать себя членом закрытого клуба, тем самым, кем Вадим мечтал стать всю свою сознательную жизнь - собственником. Не простым рабочим, всю жизнь вынужденным платить арендную плату, а человеком, эту плату собиравшим. Приятно было послушать разговоры богачей, а иной раз и принять в них участие, выдавая себя за приезжего бизнесмена. Денег подобные визиты съедали не мало, но не смотря ни на какие соображения, Вадим не мог отказаться от походов в элитные заведения.
Оказавшись внутри, он первым делом направился к стойке и заказал коньяк с лимоном. Поглядывая по сторонам, заметил молодого человека в окружении привлекательных девиц и нескольких парней-лизоблюдов. Взгляды окружающих были прикованы к этому человеку, он небрежным жестом приглашал к себе официанта, угощал всех выпивкой, позволял себе распускать руки, когда какая-нибудь из девиц кокетливо виляя задом подходила к нему достаточно близко. Наблюдая за ним, Вадим ощутил приступ зависти. Парень его ровесник, а уже окружен вниманием и подхалимами, готовыми согласиться с каждым его словом, посмеяться над самой глупой и плоской шуткой, вознести безвкусный и кичливый наряд.