Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом
Шрифт:
— Красивая, — сказал второй, бесстыдно пялясь на меня. — Слыхал я, что на ферме поселилась девка, глаз не оторвать. Не соврали.
— А ну, иди сюда, красавица, — ухмыльнулся первый. — Угостим тебя пивом. Поговорим. Расскажешь, какие вы там с сестричкой своей колдовские дела творите.
Он протянул свою грязную лапу к моему плечу.
Я похолодела. В голове пронеслось: «Бежать! Срочно бежать!» Но я знала, что не успеем. Я оттолкнула Элину себе за спину и приготовилась драться. Кочерги у меня не было,
И в этот самый момент, когда его пальцы почти коснулись меня, дверь трактира распахнулась.
В помещение не вошли. В него внесли холод и абсолютную, первобытную власть.
На пороге стоял он. Лорд Кейден.
На нём не было его пафосного чёрного плаща. Он был одет просто, в тёмные штаны и кожаную куртку. Но эта «простота» стоила, наверное, как вся эта деревня вместе с её жителями. Он не смотрел на меня. Его золотые, бездонные глаза были устремлены на троицу, что окружила нас.
И в этих глазах не было гнева. В них было что-то гораздо хуже. Ледяное, равнодушное обещание полного и окончательного уничтожения.
Шпана замерла. Крупный урод медленно опустил свою руку. Его лицо из багрового стало мертвенно-бледным.
— Л-лорд Кейден, — пролепетал он.
— Мы… мы ничего, — забормотал второй. — Мы просто… э-э-э… хотели дорогу спросить.
— Вон, — произнёс Кейден. Одно-единственное слово. Тихое. Но от него, казалось, задрожали стены.
Троица испарилась. Они не вышли. Они буквально вылетели из трактира, сшибая стулья. Трактирщик нырнул под стойку. В помещении воцарилась гробовая тишина.
И только тогда Кейден перевёл взгляд на меня.
И впервые он увидел меня. По-настоящему. Чистую. С распущенными волосами, которые сейчас, в тусклом свете трактира, казались жидким мёдом. Я видела, как его золотые глаза на долю секунды расширились. В них промелькнуло удивление. Изумление. И быстрая, холодная переоценка. Он смотрел на меня не как на забитую девчонку. Он смотрел на меня как на… новый, неожиданный фактор в его уравнении. Этот взгляд был таким пронзительным, таким изучающим, что мне стало хуже, чем от сальных ухмылок деревенских мужланов.
— Смотрю, вы решили познакомиться с моими… подданными, — пророкотал он, и от его голоса у меня по коже побежали мурашки.
— Мы просто хотели купить соли, — пролепетала я, чувствуя себя полной идиоткой.
— Не советую, — его губы скривились в холодной усмешке. — Они не любят, когда их беспокоят бродячие ведьмы с дурной репутацией. Сидели бы на своей ферме и не высовывались.
Ах ты… спаситель хренов! — взорвалась я мысленно. — То есть, это я ещё и виновата?!
Он не помог мне. Он просто навёл порядок на своей территории. Убрал мусор, который посмел шуметь в его присутствии. А мы были таким же мусором, просто другого сорта.
— Ваш ультиматум не включал в себя пункт о домашнем аресте, — осмелилась съязвить я.
Он вскинул бровь. Кажется,
Не говоря больше ни слова, он развернулся и вышел из трактира, оставив за собой шлейф из запаха озона и всепоглощающего ужаса.
Тишина в трактире стала ещё более гнетущей. Я схватила Элину за руку и потащила её на выход. Мы бежали. Бежали из этой деревни, не оглядываясь. Я слышала за спиной испуганный шёпот, и мне казалось, что каждое слово впивается в меня иглами.
Мы остановились, только когда оказались на тропе, ведущей к нашей долине. Моё сердце колотилось, как бешеное.
Отлично, — с горькой иронией подумала я, переводя дух. — Просто шикарно. Разведка боем прошла успешно. Теперь я не просто местная ведьма-изгой. Я ведьма-изгой, у которой, по слухам, есть очень страшный и очень ревнивый… покровитель. Это, я уверена, сильно упростит мне жизнь. И добавит в неё массу новых, ярких красок.
Похоже, мой список проблем только что пополнился новым, самым сложным пунктом. Пунктом по имени Лорд Кейден.
Глава 12
Мы вернулись на ферму, как побитые собаки. Я была в ярости. Элина была напугана. Унижение, которое мы испытали в деревне, липкой грязью прилипло к коже. А «помощь» нашего чешуйчатого «покровителя» была хуже любого оскорбления. Он не спас нас. Он просто продемонстрировал право собственности, разогнав мелких шавок, которые тявкали на его вещь. А вещью в данном случае была я.
Первое, что я сделала, войдя в наш дом, — разожгла огонь.
— Раздевайся, — приказала я сестре. — У нас внеплановый банный день.
— Но мы же только вчера мылись… — пролепетала она.
— Вчера мы смывали грязь физическую. А сегодня будем смывать грязь моральную, — отрезала я. — Хочу отмыться от их взглядов, от их шёпота, от его… — я запнулась, — …присутствия.
Мы снова грели воду, снова таскали её в наше огромное корыто. Снова пенилось наше волшебное мыло. Я опустилась в горячую воду и почувствовала, как напряжение понемногу отпускает. Я тёрла кожу докрасна, словно пытаясь содрать с себя память об этом дне.
А потом, уже чистая, закутанная в нашу единственную сменную рубаху, я снова взяла в руки тот осколок зеркала. Мне нужно было понять. Понять, что они все увидели. Что увидел он .
Я поднесла осколок к лицу. Синий глаз, тёмная бровь, прядь влажных, медовых волос. Я передвинула осколок. Линия скулы, уголок губ. Я видела отражение по частям, но в этот раз я смотрела иначе. Я смотрела глазами тех деревенских мужиков. Глазами завистливых баб. Глазами того, кто привык владеть всем самым лучшим.