Волшебная мясорубка
Шрифт:
Поэт закончил и посмотрел на дракона. Тот стоял, сдвинув надбровные дуги, из его носа доносились прерывистые хлюпающие звуки. Тариэл решил, что змей отчаянно сдерживает смех, и смущенно пожал плечами, мол, я же говорил.
Вдруг дракон моргнул, и из его выпуклых зеленых глаз выкатились слеза. Он, не в силах более устоять, рухнул на пол головой под стену и принялся, вздрагивая, истошно рыдать в сложенные перед собой лапы. Юноша так растерялся, что тоже бросился на пол, поймал нервно ерзающий хвост, зажал его под собой и принялся успокаивать, гладя руками.
– Пожалуйста! Пожалуйста, я не хотел, – умолял юноша хвост.
– Как
– Простите, я же не знал, что вы так ранимы, – умолял Тариэл. – Простите меня, ради Великого дра… дра… то есть ради Вас, простите меня!
Наконец, змей сел, прикрыл одной лапой глаза и протянул Тариэлу другую, требуя чего-то пальцами. Тариэл принялся шнырять по карманам, но платка не нашел. Тогда он быстро стянул с себя школьную шерстяную жилетку и сунул ее в лапу.
– Благодарю, – шмыгнув носом, сказал дракон, утер слезы и смачно высморкался.
Он вздохнул и посмотрел на Тариэла страдальческими глазами, только не зелеными, а красными, как смородины, размером с детский мячик.
– Чудесно, – вдруг сказал он. – Что может быть лучше трагической лирики?
– Так вы не расстроились? – робко удивился Тариэл.
– Ну конечно нет, – улыбнулся дракон, все еще шмыгая носом. – Я просто пропустил через себя весь эмоциональный накал, вложенный в твои строки, и испытал катарсис. Великолепные строки. Я запишу их в свою тетрадь. Если ты, конечно, не против?
– Не против, конечно! – радостно воскликнул Тариэл. – Ведь этот стих я и так посвятил вам.
– Как мило, как мило, – заблеял змей. – Но все же прошу, будь впредь поаккуратней. Иначе когда-нибудь я просто не перенесу накала эмоций и погибну от твоих душераздирающих строк. А для юдолян это, знаешь ли, чревато. Можете и проиграть. – Он на секунду замер. – И я ведь еще так молод.
– Я больше никогда не буду читать вам стихов! – зарекся Тариэл.
– Ну, зачем же так категорично! – возразил дракон. – Я ведь жить не могу без хороших стихов. Но более мягких, более скромных. Если кровь – то не больше стакана, если слезы – то парочка капель. Есть две области, ради которых следует жить – это лирика и борьба, борьба и лирика. И нужно, чтобы жизнь была наполнена этими двумя стихиями. – Дракон на секунду замер с поднятым пальцем. – Ну что ж, пойдем уже, а то засиделись мы тут.
Они поднялись и пошли дальше по парадному коридору с бесконечной красной ковровой дорожкой.
– Люди – цветы Юдолии, – делился по пути своим мыслями Дэв, – и я неустанно забочусь о них, не перестаю одаривать благами и полезными советами. А они все воюют, воюют, убивают друг друга… Кошмар. Ах, когда же это, наконец, прекратится… Ты можешь мне не верить, но иногда я думаю о людях перед сном и начинаю плакать. И все плачу и плачу, пока не усну. Сны мне снятся плохие, чаще всего – о древних войнах. О тех легендарных временах, когда драконы воевали так же, как вы, между собою. Но в те далекие времена люди еще не ходили по этой земле. Кругом было полно динозавров, и ящеры летали меж стометровых древ. Вот, помню, выйду по утру из этой пещеры (тогда она была не так обустроена), гляну кругом. Красота! Цветет Юдолия и пахнет. И дышится так легко-легко. Да вот одно несчастье. Врагов у меня было много. Подойдут к пещере моей и дразнятся: мол, что, белый, скучно одному в пещере сидеть?
– Кто дразнится?! – удивился Тариэл.
– Как
– Какие занозы? – не понял Тариэл.
– Ну как какие, – улыбнулся дракон. – В школе учишься, а что такое занозы, не знаешь?
– Ну, почему, знаю, – стал оправдываться Тариэл.
Они поднимались по винтовой лестнице. Дракон ступал по полуметровым ступеням ловко, а юноше приходилось скакать. Через какое-то время они вышли наружу и оказались на каменной башне, нависающей над темным ущельем, по дну которого бежала бурная речка.
– Ах, если б ты только знал, – говорил дракон, опираясь на зубцы ограды и глядя вдаль, – как я томлюсь в этом мире. Когда же вновь зацветут поляны и произрастут леса? Когда же я вновь увижу свой дивный и бескрайний мир, в котором я вновь буду хозяином?
– А разве вы сейчас не повелитель мира? – удивился Тариэл.
– Что ты, – усмехнулся дракон. – Разве я позволил бы так осквернять свою природу? Здесь властвуют иные господа – беспощадные и жестокие даже друг к другу.
Тариэл понял, что Дэв говорит о людях, и ему стало стыдно.
– Но ведь когда-нибудь мы победим, и Юдолия начнет возрождаться, – убежденно сказал он фразу, которую слышал и говорил уже тысячу раз.
– Да-да, когда-нибудь мы вновь победим, – сказал дракон и с прищуром улыбнулся, глянув на юношу.
Тариэлу безумно польстило это «мы», и он расплылся в улыбке.
Вдруг дракон вспрыгнул задними лапами на каменные зубцы и, балансируя, покачнулся. Юноша вскрикнул и ухватил самоубийцу за хвост:
– Что вы делаете? Постойте! Давайте лучше поговорим.
Драконий смех отрывисто раскатился по дну ущелья и эхом вернулся на башню.
– Что вы собираетесь делать? – в истерике закричал Тариэл, пытаясь удержать дракона за хвост.
– Я собираюсь летать, друг мой, летать! – объяснил ему змей. – Давай: на счет «три» прыгаем и расправляем крылья.
– Но у меня нет крыльев!
Дракон обернулся и внимательно посмотрел на юношу.
– Вот незадача, – сказал он, закусив палец.
Он спрыгнул с зубцов и по-кошачьи уселся напротив.
– Ну, ты не расстраивайся сильно, – утешающе сказал он. – Мы их тебе еще нарастим.
– Это как? – удивился Тариэл.
– А вот увидишь, – пообещал дракон. – А я, старый дурень, специально тебя сюда гнал, чтоб полетать с тобой. Ну, значит, не судьба сегодня. – Змей заметно понурился. – Вот что значит, сто лет не общался с людьми. Знаешь, Тариэл, а ты мне нравишься. И я совершенно уверен, что у нас с тобой впереди не одно столетье славной и доброй дружбы.