Волшебное зеркало Тимеи
Шрифт:
— Еще немного, и ты сделаешь это, — послышалось за спиной.
За мной стояла Железная Бернадет. Куда-то ушла грубость из ее голоса, и он лился, как весенний ручей.
Почему-то меня совершенно не удивили все эти перемены. И произнесенное ею не огорчило и не обрадовало.
«Как это будет здорово, — подумала я немного отстраненно, словно сознание было подернуто пылью. — Я буду летать».
Но эмоций при этом я почти не испытала — пришли лишь посторонние мысли, не приведя за собой чувств.
— Всего через несколько дней
Бернадет неожиданно улыбнулась. И я улыбнулась в ответ.
Цвет стен казался мне приятным и радующим глаз, Бернадет — искренней, решетка окна — узорчатой…
— Заходи в палату, — ласково произнесла она. Я смотрела на нее как приблудившийся щенок.
Пристально взглянув на меня из-под низких бровей, словно пытаясь прочесть что-то на моем лице, она повторила:
— Заходи.
Я кивнула и взялась за ручку двери.
Бернадет развернулась и пошла по коридору к столику дежурной.
И она не видела, что вместо того, чтобы зайти в палату, я тихо прикрыла дверь и зачем-то двинулась вслед за ее крупной фигурой — бледное привидение в мешковатой рубахе и бесформенных штанах. Мне не хотелось оставаться одной. Она приласкала меня, и я, как все тот же потерявшийся щенок, побрела за ней.
И поэтому, когда она обратилась к сидящей на приеме немке, то не приглушила неожиданно вновь ставшего грубым голоса.
— Скоро на выписку нашу красавицу. Райские яблочки, от которых вырастают перья, делают свое дело…
И она засмеялась неприятным, ведьминским смехом, который заставил меня замереть в растерянности.
Я стояла в самом начале коридора, за углом — старая, обритая под ноль, не имеющая ни лица, ни фигуры. И это «красавица» было произнесено с такой насмешкой, издевкой, что я онемела, словно острый нож пронзил мое доверчивое сердце.
Меня вдруг охватила дрожь. Носок тапка ткнулся в пол, и я увидела выщербины в его разбитых плитах.
Дурман стал спадать…
Мысль… Мысль точила меня… Вспомнить, вспомнить…
И я вспомнила.
«…Не садись на яблочную диету!..»
Это были слова Грега Андерсона.
ГЛАВА 38
На следующий день я вышла в сад после ужина, стараясь успеть до вечернего укола — медленно и тихо, так, чтобы не слишком бросаться в глаза дежурившей немке. Там, в сумерках, под потемневшим кустом, я объела яблоко до огрызка, сплевывая кусочки в тарелку, пронесенную под рубахой; потом коченеющими ладонями разгребла мерзлую землю под кустами и зарыла их там. Огрызок же принесла назад, положила на тарелку и поставила на тумбочку в своей палате, замечая, что она уже не такая уютная, как вчера, и швы на одежде чуть погрубели. Свет еще оставался яснее, чем в первые дни пребывания, но и он постепенно начинал тускнеть.
Действие яблока понемногу проходило. Но мне
Не успела я отойти от тумбочки, как в палату вошла Хлоя. Я была рада видеть эту хрупкую девушку — лишь ее лицо не изменилось ни до приема яблока, ни после. Оно хранило обычное выражение — немного печальное, молчаливое и смиренное.
Подойдя к моей постели, Хлоя достала шприц и ампулу.
Предчувствуя ужас предстоящего укола, я невольно сжалась под своей рубашкой. Хлоя подняла лицо, и наши глаза встретились.
Девушка на миг замерла в замешательстве. Она словно хотела что-то сказать, но не решилась, помедлила и вновь занялась приготовлением к процедуре. Я заметила, что руки ее дрожат.
— Что с вами, Хлоя? — спросила я.
Она вздрогнула, потом пугливо оглянулась по сторонам.
Я тоже оглянулась, прислушалась… Вокруг стояла мертвая тишина.
— Почему вы не ходите на второй этаж, Мари? — наконец, спросила девушка.
— На второй этаж?.. — переспросила я. И вдруг вспомнила, что здание, действительно, двухэтажное.
— Там есть библиотека, DVD-плеер… Есть очень интересные диски… Например, диск номер четыре, для врачебных комиссий и важных гостей… Вам ведь грустно одной…
Одной?.. А что, на втором этаже кто-то есть?..
Неожиданно вспомнилось, что несколько раз я видела Хлою с капельницей в руке. Я почему-то не заостряла внимания, для кого она предназначена… думала, что это просто уборка…
— Там живут несколько пациентов… — прошелестела Хлоя на мой невысказанный вопрос. — Только они почти не спускаются в сад. В другом крыле есть лестница. Может быть, вам будет не так одиноко… Вы ведь еще совсем молодая девушка…
Не могу передать, что произошло со мной после того, как она произнесла это.
Голова моя закружилась, и земля уплыла из-под ног.
Боже мой!..
Я прислонилась к стене. Мне не хватало воздуха. Ноги подкашивались.
— Вот что, — молвила Хлоя, внезапно на что-то решившись. — Завтра Бернадет уедет на еженедельное совещание, а (не могу вспомнить, Гретхен или Лизхен) полдня будет в прачечной. Охранник второго этажа Вильхельм заболел, а замены ему пока нет. Поэтому завтра вы сможете посмотреть DVD-плеер. Четвертый диск. Он лежит в стопке на тумбочке…
Глаза ее лихорадочно блестели. Я, пытаясь успокоиться, часто дышала и смотрела на нее остановившимся взглядом. Правда, речь Хлои показалась мне немного бессвязной. При чем здесь плеер и четвертый диск?.. Мне совсем не до плеера… Может быть, она сама немного сумасшедшая?..
— И еще…
Хлоя приблизила ко мне свое личико с нежным румянцем и произнесла почти на ухо:
— Я смогу выпустить вас из сада в город. Вы сядете на маршрутку 62 и, не задавая водителю никаких вопросов, приедете по адресу, который я сейчас дам. Там живет мой брат. Может быть, ему удастся что-нибудь сделать для вас…