Волшебное зеркало Тимеи
Шрифт:
В тревожном смятении мы молча поплыли по темной глади пруда. Вода казалась холодной и неприятно облепляющей тело. Она мерещилась мне нескончаемой, темнота давила на глаза; вспыхивающие то здесь, то там огоньки доводили почти до безумия. Наконец, мы так же молча вышли на берег. Я по-прежнему дрожала в своей майке с кармашком и пижамных штанишках, хотя одежда вновь оказалась абсолютно сухой.
Но я не замечала этих чудес. Я ничего не замечала…
Он все узнает.
Скоро он вернется…
И тогда не миновать
В это мгновение обличье безобразной старухи внезапно стало мне очень дорого.
— Может быть, все еще обойдется… — тяжелым голосом произнесла Тимея. — Может быть… Ведь осколка не было с тобой всего минуту. Он увидит только то, что ты была здесь, у пруда. Ничего другого он не увидит.
Она сочувственно посмотрела мне в глаза.
Я неловко кивнула и отвернулась, пытаясь скрыть подступающие слезы.
И впрямь, он увидит лишь несколько мгновений возле пруда…
Он увидит меня рядом с Тимеей.
И этого вполне достаточно, чтобы отправить меня в «Сосновый рай».
И я уже никогда, никогда не вернусь домой и не увижу маму и тетю Клашу.
Горькие слезы хлынули из моих глаз, а из груди вырвались так долго сдерживаемые рыдания.
Никогда не увижу… Никогда…
— Не плачь! — прижала меня к себе Тимея. — У тебя будет время придумать какое-нибудь разумное объяснение. Успокойся и ступай скорее, моя милая Мари… Скоро рассвет, и вот-вот начнут просыпаться слуги.
Она нежно утирала мои слезы, обнимая, как мать.
Наконец, простившись с Тимеей, я осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, выскользнула за дверь и очутилась на лестнице.
В замке стояло предрассветное безмолвие.
Стараясь прижиматься к краю лестницы, я тихо, как мышка, поднялась в свою комнату, спрятала осколок зеркальца в небольшую щелочку в паркете, туда же сунула драгоценные конские волоски и, раздевшись, юркнула под одеяло.
Слезы почти просохли.
Несмотря на множество счастливых и горьких событий, на теплившуюся надежду и мучительные сомнения, вопреки всему, я уснула почти мгновенно.
Но сон мой был неровным и беспокойным.
Перед глазами бродил образ Элемера, вставало скорбное лицо Тимеи, плыли смутные силуэты гостей на балу, где-то слышался цокот копыт коня Брикса… И все это было овеяно тревогой… тяжелящей сердце тревогой.
ГЛАВА 34
Ах, как не хотелось мне просыпаться утром… Мне казалось, что оно непременно принесет горькую и страшную весть, которую я ожидала и боялась… Но все-таки я проснулась — позже обычного, от равномерного звука капель дождя, падающих на крышу балкона.
Приподнявшись на постели, я покосилась на зеркало шкафа. Оттуда выглянуло отражение старухи со спутанными волосами. Неожиданно я приветливо улыбнулась ей, и она ответила тем
«Будь что будет, старушка…» — шепнула я ей, и она в ответ шевельнула морщинистыми губами.
В окно глянул хмурый рассвет.
Сегодня с гастролей возвращается Рене.
Я вновь взглянула в зеркало, заметив, что отражение приуныло. Оно не хотело в «Сосновый рай», в мутных зрачках его затаился страх… Неужели вскоре мне придется смотреться в водную гладь пруда и видеть длинный клюв, черные крылья и полные невыразимой тоски глаза?.. Неужели мне придется слиться с темной водой?..
Дверь распахнулась, и появилась Мишель.
— Доброе утро, мадам.
Я испугалась, что она заподозрит что-то, но каменное лицо ее ничего не выражало.
— Вас причесать? — осведомилась она буднично.
— Пожалуй, я сама, — проговорила я и, откинув одеяло, выбралась из постели.
— Через пятнадцать минут будет подан завтрак.
Каждое утро она произносила одни и те же слова, но почему мне кажется, что сегодня они звучат в последний раз?..
Мишель вышла.
Я подошла к зеркалу и начала расчесывать свои жидкие патлы.
Потом лениво, медленно облачилась в длинное утреннее платье и черепашьими шагами спустилась к завтраку.
— Вы не больны, мадам? Может быть, позвать доктора Рейнальда? — спросила Таналь, подавая рис, завернутый в сладкие листья какого-то растения с далекого острова, и маленькую соусницу.
Я подняла на нее глаза.
— Доктора Рей… как вы сказали? Рейнальда?
Таналь кивнула, раскладывая приборы.
— А где доктор Вили?
— Доктор Вили уволен, мадам.
Вот это новости.
Разволновавшись еще сильнее, я зачерпнула побольше воздуха в грудь и объявила внимательно смотрящей на меня девушке-роботу:
— Со мной все в порядке. Когда приедет месье Рене?
— После обеда, мадам, — официально объявила прислуга. — В четыре часа пополудни.
Она ушла, и я приступила к одинокой трапезе.
Вспомнилось, как добрая тетя Клаша в мягком фиолетовом халатике ставила на стол горячие сырники и свежезаваренный чай и приговаривала:
— Кушай, милая!
От ее слов веяло теплом и любовью, и простая еда казалась вкуснее любых деликатесов.
Экзотический завтрак, принесенный Таналью, показался безвкусным и комом встал в горле. В апельсиновый сок капнула нечаянная слеза.
Отставив тарелки и чашки, я вновь поднялась в свою комнату. По крыше балкона по-прежнему бил дождь, звуки стали сильнее и громче, и на небо надвинулись тяжелые синие тучи.
На краю идеально заправленной кровати я сидела, отрешенно глядя в окно. Так прошло несколько долгих однообразных часов. Внизу, наверно, происходила суета и беготня, слуги готовились к прибытию хозяина, но ничто не могло отвлечь меня от моего бесцельного занятия.