Волшебное зеркало Тимеи
Шрифт:
И только резкий хлопок двери вывел меня из задумчивости.
Это снова явилась Мишель. На этот раз она несла в руках прекрасное платье небесно-голубого цвета.
— Приехал месье Рене, мадам.
Грудь обдало жаром. Сердце екнуло, подпрыгнуло, горячей молнией полетело в пятки.
— Он желает, чтобы вы переоделись к ужину. Намечается прием по поводу удачных гастролей, — доложила она ледяным тоном.
Может, и ничего?.. Может быть, все обойдется?..
Я поднялась с кровати, сбросила одежду, как старую кожу. Что-то в глубине сердца подсказывало
Нежное голубое платье заструилось по моему телу. Мишель начала деловито застегивать пуговки на спине; шершавая ладонь неприятно царапнула плечо.
— Вы прекрасны, мадам, — заявила она. — Не желаете позвать Аделаиду Куприс?
Я повернула к служанке голову. Взгляд ее был непроницаем.
Какая-то неуловимая мысль пронеслась в моей голове… Аделаида Куприс…
— В котором часу намечается прием? — спросила я окрепшим голосом, чувствуя, что в интонацию просачивается уверенность.
— В семь вечера, мадам.
Мишель хладнокровно застегнула последнюю пуговицу и поправила шлейф платья.
— К началу приема, пожалуйста, позовите Аделаиду Куприс, — промолвила я.
На лице Мишели отразилось легкое удивление, вернее, едва заметная его тень.
— Хорошо, мадам. Месье ждет вас.
И она вышла прямой твердой походкой.
Я заколола волосы перламутровой заколкой… Потом, не выдержав, вытащила из щели в полу осколок зеркала Тимеи и заглянула в него. Чистая нежная кожа, большие зеленые глаза, шелковистая прядь, выбившаяся из-под заколки… Вот примерно такой увидел меня Элемер. Где-то он теперь? Вспоминает ли обо мне?..
Я перелистнула зеркало, как экран телефона, и увидела его образ, украденный из Замка Отражений. Элемер кружился в танце, отсутствующе глядя куда-то вдаль. «Теперь он всегда будет со мной», — подумала я с болью, пряча волшебный осколок на место.
Неожиданно я взмахнула руками, словно крыльями. Широкие рукава голубого платья поднялись и плавно опустились. О Господи!.. Обручальное кольцо вдруг больно сдавило палец, и бриллиант сверкнул чернотой.
Пора идти.
Я все еще стояла, в нежном платье и мягких спальных тапочках, никак не решаясь сделать шаг к выходу. Отчаяние захлестывало меня и рисовало самые невероятные картины, вплоть до того, что стоит открыть дверь, как поток ветра подхватит меня и унесет в неведомую даль…
Наконец, когда дольше оттягивать момент встречи с Рене было уже невозможно, я скинула тапочки, открыла шкаф и достала с полки светлые туфли на высоком каблуке. Золотые пряжки глянули на меня, словно два золотых глаза.
Морщась от отвращения, я надела туфли и протянула руку к кнопочке…
Нет.
Еще немного… Еще чуть-чуть… Я подарю себе несколько последних минут мнимой свободы от него.
Пойду по лестнице.
Я приоткрыла дверь и вышла.
Ощущение его всемогущего присутствия мгновенно охватило меня. Его неуловимый запах стоял на лестнице. Холод его ладоней чувствовался на перилах. Он был повсюду, словно просочился
Это было настолько ощутимо, что я едва не обернулась, идя по лестнице вниз.
Наконец, я спустилась на последний этаж и встала за колонной. Еще несколько шагов — и я в обеденной зале.
Голос моего великого и ужасного супруга раздался наяву — он сумрачно и резко прозвучал совсем рядом.
— …и подайте «Шато Мутон Ротшильд» сорок пятого года из погреба.
В это мгновение я завернула за угол, и наши взгляды встретились.
ГЛАВА 35
Он был как будто рад видеть меня. Его глаза улыбались.
Я попыталась прочитать по ним — знает ли он о том, что произошло ночью или нет?..
— Здравствуй, Мари! — произнес Рене спокойно.
— Здравствуй… — ответила я, глядя на его редкую щетину.
— Поужинаешь со мной?
— С большим удовольствием…
— Можно я обниму тебя?
Я подошла ближе, чувствуя незримую опасность, исходящую от него. Наверно, все-таки знает… И что тогда?..
Он крепко прижал меня к себе. Я услышала, как бьется его сердце.
Может, сказать ему самой? О якобы случайном разговоре с Тимеей?..
Но губы и язык отказывались мне повиноваться.
Момент был упущен, и мы уселись за стол.
— Я слышала, сегодня будет прием… — начала я, подцепив вилкой креветку.
Надо нащупать нить.
— Гастроли прошли удачно?
— Очень удачно, дорогая! — Рене прищурился и пристально посмотрел на меня. Я с тревогой заметила, что он ничего не ест.
Вошла Таналь и выставила на стол «Шато Мутон Ротшильд» 1945 года.
— Благодарю! — зычно сказал Рене, разлил вино по бокалам и с видом знатока отпил немного. — Великолепное вино! Не хочешь ли выпить, дорогая? Ты сегодня бледна… Как ты спала?
Почему он спрашивает об этом?
— Я спала крепко, Рене… Так крепко, что проснулась чуть позже обычного.
— Я знаю, — кивнул он и чокнулся со мной.
«А что еще ты знаешь?..» — подумала я.
Но он больше ни о чем не спросил и начал увлеченно рассказывать о прошедших гастролях.
— Мы успешно выступили, на всех концертах был полный аншлаг, и наш оркестр приглашен на следующий сезон в двухнедельное турне по Европе. А через месяц, если ты помнишь, у меня два выступления в Париже.
— Помню, конечно… — пискнула я.
— Жаль, что ты не сможешь сопровождать меня, — удрученно покачал Рене головой.
— Не смогу?.. — это прозвучало испуганно.
Рене оторвался от бокала, сделав вид, что отметил не испуг, а другое чувство.
— А что тебя в этом удивляет? Еще ни разу ты не выразила желания поехать со мной на гастроли. Разве не так? Что удивило тебя в моем замечании?
— Желать и мочь — разные вещи, — произнесла я, ощущая нарастающее беспокойство. — Ты сказал, что я не смогу. А если я пожелаю?..