Вопреки судьбе

Попова Екатерина

Так и получилось, в общем-то. Почему же тогда в итоге всё пошло наперекосяк?

Она рассчитала всё. Да. Кроме того, что Кроули посмеет явиться в Ад с полными карманами святой воды. Что ему хватит наглости пуститься в бега, вместо чтобы смиренно молить об аудиенции и думать, что у него есть такого, чем он может купить свою и своего приятеля жизнь. Недооценила. Кроули слишком отуземился. Заразился самоуверенностью смертных и глупым человеческим самопожертвованием.

И — победил.

На этот раз.

Что ж, больше щадить глупца она не будет. Она могла бы простить Кроули многое, но только не

повторное предательство. Если только сам Повелитель не потребует его себе…

…Но он не потребует. Вельзевул не была даже уверена, что Люцифер услышал её слова об истинной сущности того, кого она до Армагеддона и той дерзкой остановки времени считала погибшим вместе с другими восставшими. Последнее время у неё всё четче зрело подозрение, что после отречения Антихриста Лучезарный полностью потерял и интерес к давнему соперничеству, и волю к борьбе. Что ж, за последнего своего брата, который до сих пор был рядом с ней, она тоже расплатится с предателем. Возмездие будет жестоким и справедливым.

Хотя она предпочла бы, чтобы её, некогда любимейший, брат по-прежнему был рядом с ней.

Глава 32

Уильям изо всех сил старался не торопиться. По крайней мере идти не слишком быстро, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Людей в церкви пока было совсем немного, но несколько прихожан стояли возле ворот церкви, не спеша расходиться после службы, а возле одной из могил в глубине кладбища неподвижно сидел пожилой мужчина, тихо рассказывая что-то двум улыбающимся портретам на широком надгробии. Пастор помнил его: несколько лет назад он потерял жену и единственную дочь — кажется, то была автомобильная авария. И с тех пор приходил сюда каждую субботу, к утренней мессе, оставаясь рядом со своей семьёй до полудня или немного дольше. Уильям, если говорить откровенно, сомневался, что несчастному вдовцу есть дела до куда-то спешащего священника. Но рисковать он не хотел.

…В том числе и потому, что не мог предсказать, как поведёт себя демон, если вместе со знакомым ему пастором в их ненадёжное убежище заявится кто-то ещё. И изо всех сил гнал от себя дурные мысли, боясь даже гадать, что могло случиться за прошедшие с его ухода три часа. Заутреня закончилась уже давно, но лишь сейчас он смог освободиться от всех неотложных дел, возложенных на него как на викария этого небольшого прихода. Сейчас он думал, что, возможно, можно было и нарушить устоявшиеся традиции немного. Это было бы более безопасно, чем оставлять двух потусторонних существ в полном одиночестве посреди склепа со сломанными вратами, где их мог застать любой человек, которому не посчастливилось бы забраться так глубоко в заброшенную часть церковного кладбища.

Едва ступив в осквернённый склеп, пастор с облегчением понял, что его страхи были напрасными. Перед ними открылась, поистине, пасторальная картина: светловолосый мужчина, которого прежде он видел только полумёртвым, а после просто крепко спящим, сидел прямо на исчерченной символами фанере, не слишком умело скрестив ноги в слабом подобии позы для медитации, с тоскливым видом разглядывая совершенно пустую стену гробницы. На его руках, обвившись вокруг правого предплечья диковинной лозой, спал уже знакомый Уильяму чёрно-алый змей, и ладонь ангела осторожно

гладила его по чешуйчатой спине невесомыми, болезненно-бережными жестами.

У пастора возникло ощущение, что его шагов человек (точнее, конечно, ангел, вряд ли демон соврал на этот счёт) вовсе не слышал. По крайней мере, когда Уильям протиснулся в широкий пролом и его длинная тень упала внутрь склепа, он вздрогнул и испуганно вскинулся, безотчётно-защитным жестом прижимая к себе даже не шевельнувшегося змея. Священник настороженно замер. Примирительно поднял руки перед собой, невольно пытаясь сообразить, стоит ли ожидать опасности от этого ангела. Которые, к слову, упоминаются не только как вестники Божьи, но и как его карающие персты. И, в теории, могут быть не менее опасны, чем порождения Преисподней.

Мысли эти попахивали богохульством. Так что Уильям не стал их развивать. Вместо этого нервно прокашлялся и осторожно, не уверенный, что именно стоит говорить, негромко произнёс:

— Рад видеть тебя в добром эээ… здравии. Азирафаэль, я так понимаю? Я обещал демону Кроули позаботиться о том, чтобы вас никто не заметил.

Он запнулся, не вполне уверенный, что выбрал верный тон. А светловолосый гость просветлел и неуверенно, но, без сомнений, облегчённо заулыбался.

— О! — воскликнул он, глядя на не решающегося пока двигаться с места пастора, и Уильям увидел, как буквально вспыхивают внутренним светом яркие серо-голубые глаза. — Ну конечно же, это были вы! Простите мне мою невежливость! Разумеется, Кроули рассказывал мне о вас.

Он осторожно прикоснулся к голове спящего змея, неуверенно пошевелился, явно пытаясь встать, но не зная, как сделать это, не потревожив спящего демона. И после нескольких неловких попыток только вздохнул и улыбнулся с лёгким смущением.

— Ох, простите, боюсь, мне придётся быть невоспитанным…

Он запнулся, и пастор невольно улыбнулся в ответ.

— Уильям, — представился он. — Отец Уильям, пастор этого прихода. Впрочем, разумеется, «отец» в этом случае неуместен, скорее это я должен… хм…

Он на миг задумался, насколько уместным будет обращаться к посланнику Небес просто по имени. Но тут же отбросил эти мысли. Были вопросы и поважнее.

— Никаких проблем не возникло, пока… — он покосился на выход, и ангел, разом погаснув, опустил взгляд. Уильям ощутил, как его пробирает нехороший озноб. — О, Господи… Кто это был?

— Что? — непонимающе вскинул на него небесно-синие глаза ангел. Миг спустя лицо его вытянулось, и он, видимо, догадавшись о панических мыслях пастора, поспешно замотал головой. — Ох, нет, конечно, нет! Нас никто не потревожил, если вы имели в виду это… Ничего такого, что стоило бы беспокойства.

Он нервно рассмеялся и вдруг зажмурился, болезненно сглотнув.

Уильям сделал медленный медитативный вздох. Спокойно. По крайней мере, никаких разорванных на куски невезучих прихожан. Хочется в это верить. Что ещё могло случиться за два с небольшим часа в заброшенном склепе?

Господи. Да что угодно.

— И всё-таки? — стараясь говорить спокойно, уточнил он. Светловолосый ангел прерывисто вздохнул. И, открыв глаза, взглянул на пастора — и тот на миг задохнулся от острого чувства вины, сочувствия и боли, плеснувшего из прозрачной синей глубины.