Воркута
Шрифт:
– Давай-ка спать, светать уж скоро будет.
Надька постелила ему отдельно себя, на разложенном кресле-кровати, и когда он уже начал проваливаться в сон, вдруг сказала в темноту:
– Не обижайся.
«Я не обижаюсь», - подумал Илья и мгновенно уснул.
***
Утром, когда всклокоченная Надька поставила кофе на стол, усыпанный с вечера крошками от чипсов, он поморщился:
– Вот черт… Я же в эту церковь Дупликации из-за Осташа пришел, того лысого качка, что тебя вытурил. Он писал, что может продать ключи. Теперь придется опять туда тащиться…
– Не придется, у меня есть его телефон. Я этого козла знаю, хотела, чтоб он со мной пошел на первый уровень,
Илья снова вернулся домой с гудящей головой и разбитым ощущением недосыпа. Ковыряя ключом замочную скважину, он помедлил, оглянулся на дверь тети Вали. Он так и не узнал, почему она соврала, почему подставила Вовку. Илья, не отходя из зоны видимости дверного глазка, нажал кнопку звонка, болтавшегося на толстом проводе,
– Кто..? – глухо и коротко спросили из-за двери.
– Квитанции новые, за них расписаться надо, что проинформированы, - произнес он чепуху, первую пришедшую в голову.
Илья не боялся, что тетя Валя его узнает – между ним настоящим и им прошлым легла такая пропасть, что, казалось, его черты оплавились и сложились в какое-то другое лицо – респектабельное, «приличное». Щелкнул замок, но дверь не открылась – по ту сторону продолжали лязгать железным. «Сколько же там замков… И зачем…» - мелькнула мысль. В приоткрывшуюся щель показалось лицо тети Вали, и Илья невольно отшатнулся – вместо румяной, крепкой и полной женщины средних лет на него смотрела старуха с черными провалами под глазами. Она протянула руку:
– Ну..? Где там расписаться?
– Теть Валь, не узнаете меня?
Она ахнула и попыталась проворно захлопнуть дверь, но Илья быстро поставил ногу на порог и без труда втолкнул женщину в квартиру.
– Поговорить придется, - жестко сказал он.
– Ну что..? Что..? – с вызовом, задрав подбородок, выкрикнула тетя Валя. – Я что, нянька ему? Свалил все на старуху, деньгами откупился..! Да напился и уснул в сугробе, по весне откопают. Мало ли таких?
Илья взял ее за руку железными пальцами и потащил было в комнату, которая в его детстве называлась «зала», но взгляд его зацепился за входную дверь – она щетинилась всевозможными защелками, засовами и замками. В дверь другой, меньшей комнаты, где когда-то жил ее сын, тоже был врезан массивный замок и несколько защелок, и сама створка была заменена с хлипкой фанерки со стеклом на глухую металлическую. Воркута, конечно, была не самым безопасным городом, но все же не настолько, чтобы превращать квартиру в крепость, да и 90-е давно миновали.
– Что там..? – настороженно спросил Илья, кивнув на массивный замок маленькой комнаты.
– Вещи, - глухо сказала тетя Вера. – Торгую немного... сетевой маркетинг, знаешь? Если обворуют, не дай бог, кто возместит?
– Тогда открыть и показать мне товар не будет проблемой? Не белым порошком же вы там торгуете.
Тетя Валя сжала губы и не двинулась с места.
– Где ключ?
Зрачки ее чуть дернулись вправо, и Илья, проследив за движением глаз, уткнулся взглядом в тумбочку. Старую, с косо державшимся верхним ящиком. В этой квартире, почти как и в Вовкиной, мало что изменилось с его отъезда – стены были оклеены модным в советское время мягким материалом с дурацким названием пеноплен, похожим на губку; неровно окрашенный потолок, граненый допотопный светильник. Даже стойка для обуви была все та же – Илья помнил ее, они с Вовкой часто ходили к Славику, сыну тети Веры, в гости. А иногда и прятались в ее квартире от взбесившегося пьяного отца.
Илья дернул верхний ящик, и едва не вывернув его на пол, вынул плоский ключ от хорошего современного замка, здесь же лежала картонная упаковка латексных перчаток.
– Не надо, не открывай, Илюша…
Он толкнул дверь, решительно вошел и замер на полушаге: в полупустой комнате в углу сидел пацан лет 17-ти в мятой грязной футболке и старомодных широких джинсах-варенках. Илья приоткрыл рот, часто заморгал, выдохнул:
– Славка?! Это ты?
Парень улыбнулся жуткой пластиковой улыбкой, протянул к нему руки, как будто приглашая обняться. По стене тянулись черные угольные разводы, расходясь от угла и затухая под потолком – пацан словно был эпицентром пыльного взрыва. Воспоминания толчками всплывали в голове: дешевый гроб в нелепой ярко-розовой обтяжке, страшно воющая тетя Валя, кидающаяся на крышку грудью. Славка умер через месяц после того, как Вовка отъехал в колонию, передознулся какой-то дрянью в одном из страшных гнилых наркоманских притонов. Но Илья запомнил его улыбчивым, веселым, сыплющим шутками и скабрезными анекдотами. Глядя на его юное мальчишеское лицо, он понимал – что-то не так. Взгляд выхватывал поочередно: одна бровь уехала слишком вправо, крошечная левая ноздря, на мизинце три сустава.
Сзади подошла тетя Валя, глухо проговорила:
– У тебя-то все хорошо – живешь в Москве, семья есть, а я одна столько лет куковала. Ты не знаешь, как я тут жила, как все мы тут жили. Когда Славка помер, веришь, я даже веревку купила, решила, к чертовой матери, зачем мне это сраная жизнь. Мужа в шахте завалило, единственный сын от наркотиков сгорел… Не знаю даже, что остановило…
– Вы ходили в Дупликацию? – повернулся к ней Илья.
– Ходила. На первый уровень водят, берут немного.
– А как вы… - он не договорил, потряс головой. – Это же безумие. Это не человек.
– Я думала… - тетя Валя сглотнула. – Думала, обойдется как-то. Что он будет такой, как мой Славик. Все равно, зайду, погляжу на него, обниму когда – она кивнула на пару латексных перчаток на комоде.
– Он ничего, иногда обнимает в ответ, улыбается.
Илья обвел взглядом комнату: из мебели остался древний диван с выступающими пружинами и облупившийся комод. На комоде стояла тарелка с двумя кусками сухого хлеба, бокал с остатками чайной пыли на дне. Пахло затхлым, будто в заброшенном доме. Те немногие вещи, что были в комнате, выглядели, как во сне сумасшедшего – на ручке бокала росла еще одна, поменьше, а на той совсем крошечная. Чеканная металлическая картина на стене, знакомая Илье с детства, изменила сюжет – теперь у девушки на лодке не было носа и рта, зато вместо глаз зияли две дыры, наполненные черной пылью. Комод перекосило, и он чуть не отпрыгнул, когда увидел, что на ножке пульсирует фиолетовая вена в окружении темных мелких сосудиков.
– О черт…Что это?!
– Они меняют все вокруг себя, - сказала тетя Валя. – Их лучше не выпускать никуда.
Илья закрыл дверь в Славкину комнату, но ключ тете Вале не отдал. В другой, нормальной комнате он усадил соседку на диван, накрыл ее высохшую руку ладонью.
– Теть Валь, вы же понимаете, надо его… Убрать. Если б Славка здесь сейчас появился, всыпал бы по первое число вам за такое.
Соседка покивала, сжала в горсть волосы на макушке, всхлипнула.
– Я сама думала… Не могу решиться. Ему не будет больно?