Воронцов. Перезагрузка. Книга 2
Шрифт:
Машка просияла, кивнула и быстро пошла к дому, что-то на ходу говоря матери. Я же повернулся к Фоме:
— Ну-ка, показывай, что привёз.
Фома заулыбался, явно обрадованный, что гроза миновала:
— Всё как заказывали, Егор Андреевич! И даже больше! Сейчас всё покажу, — и он принялся развязывать верёвки, крепившие товар на телеге.
Я оглянулся на Петра, который уже крутился возле поломанной телеги, постукивая по дереву и что-то прикидывая:
— Ну что, Петя, починишь?
— Починю, Егор Андреевич, — кивнул он уверенно. — Колесо новое
— Вот и славно, — я повернулся к дому, откуда уже доносились голоса и бряканье посуды — женщины спешно накрывали на стол. — Значит, сначала обед, а потом разгрузка. Да и козу надо пристроить.
Мы пообедали, служивых тоже пригласил к столу. Еда простая, но сытная — каша, да хлеб свежий. Служивые уплетали за обе щеки, видно было — проголодались в дороге. Тут и Митяй нарисовался. Оказывается, уже успел ополоснуться да переодеться в чистое. Волосы ещё влажные, но рубаха свежая, подпоясанная новым кушаком. Подсел к столу, поклонившись мне сперва.
Фома, прожевав кусок хлеба, сказал:
— Хороший малый этот Митяй. Очень помог мне сильно и в городе по мелочам, и когда перегружать пришлось. Без него бы я в два раза дольше провозился.
Митяй зарделся от похвалы, опустил глаза в тарелку. Фома кивнул в сторону служивых, понизив голос:
— Попросил их до деревни сопроводить, чтоб спокойно доехать. Сами же знаете, дорога нынче неспокойная, а товар ценный везём.
Я оглядел служивых — крепкие ребята, видно, что бывалые. Такие не подведут в случае чего. И тут меня осенило — ведь если мы теперь будем доски возить на постоянной основе, то и охрана нужна постоянная. Случайными людьми тут не обойдёшься.
— Слушай, Фома, — я отодвинул пустую миску. — Пора нам по-хорошему и на постоянную основу нанимать охрану, раз доски будем возить регулярно. Пару дней отдохнёшь, да когда снова в город поедешь, ты бы двух-троих надёжных ребят нанял. Чтоб знали своё дело и не болтали лишнего.
Фома кивнул, прикидывая что-то в уме:
— Сделаю, хозяин. Есть у меня на примете пара человек. Один в городской страже служил, да поругался с сотником, второй из отставных солдат. Третьего поищем.
— Вот и ладно, — я хлопнул его по плечу. — Ну, рассказывай, как съездил-то? Как торговля прошла?
Фома приосанился, видно было — есть чем похвастать:
— Отторговался быстрее и лучше, чем планировал. Купили всё сходу и за один раз. Без скидок и торговли — рубль за доску.
— Да ну? — я даже присвистнул от удивления. — Неужто даже не торговались?
— Правда, проверяли каждую, — продолжил Фома. — Одну забраковали — там сучков было много, но удивлялись, что даже с сучками пил был хороший. Я её за пол цены им уступил.
— Молодец, — похвалил я его, и Фома просиял. — А что ещё привёз-то?
— С города я ещё пил привёз — пять штук, — Фома указал на сверток, выглядывавший из телеги. — Кузнец, оказывается, наперёд сделал, предполагая, что можем обратиться.
— Так не заказывал же, — удивился я.
Фома хитро прищурился:
— Я ему
— И что ты? — я заинтересованно подался вперёд.
— А я ему говорю, — Фома расправил плечи, явно гордясь собой, — «Хороший ты мастер, Савелий, да только откуда мне знать, что пилы твои столько стоят? Может, ты мне цену ломишь». А он мне: «Сам проверь!» Достаёт одну, берёт чурбак какой-то и давай пилить — только щепки летят! Потом другую даёт: «На, попробуй!»
Фома изобразил, как пилил, и все за столом заулыбались, глядя на его артистизм.
— Взял я пилу, попробовал — и впрямь, как по маслу идёт! Даже руку не тянет. «Ладно, — говорю, — хороши твои пилы, спору нет. Только пять мне много. Возьму три, по семь рублей». А он смеётся: «Хитёр ты, Фома! Ладно, давай по девять, и по рукам». Я ещё потомил его для виду, а потом и договорились по восемь. Но вижу — лежит у него топор знатный, лезвие блестит. «А топор почём?» — спрашиваю как бы между прочим. «Полтора рубля», — отвечает. «Дорого!» — говорю. «Зато на всю жизнь!» — отвечает.
— И?
— И сторговались мы так: пять пил по восемь рублей и топор за рубль двадцать. В общем, сэкономил я вам не плохо!
— Вот же Фома — и тут выгоду нашел, — я засмеялся, искренне довольный его сметливостью. — А ещё что привёз?
Фома принялся загибать пальцы:
— Пять мешков зерна разного: два пшеницы, два ржи, один ячменя. Ещё мешок картошки отборной, на семена хорошо пойдёт. Десяток кур-несушек молодых, уже яйца нести начали. Да гусей полтора десятка маленьких, но уже немного подросших — к осени как раз войдут в силу.
— Добро, — кивнул я, мысленно прикидывая, сколько это всё стоило.
— Ещё привёз три мотка верёвки добротной, пеньковой — в хозяйстве всегда сгодится. Два котла чугунных — один большой, для варки когда всех собирать будете, другой поменьше. Топоры простые, рабочие — шесть штук, для лесорубов. Ткани холщовой три рулона — бабы просили, да и нам на рубахи пойдёт.
Я присвистнул:
— И всё это на полторы телеги уместил?
Фома гордо расправил плечи:
— Уместил! Да ещё и соли пуд привёз. А ещё, — тут он понизил голос и наклонился ко мне, — нашёл я в городе мастера одного, что инструмент делает для столяров. Так вот, купил у него рубанок особый и стамески разные — три штуки. Думаю, пригодятся нам, если мебель какую мастерить будем.
— Ай да Фома! — я не скрывал восхищения. — Ты не купец, ты клад настоящий! А мастерить конечно будем — как зима придет, да лесопилка станет — будет на это время.
— И ещё кое-что, — Фома достал из-за пазухи небольшой свёрток, завёрнутый в чистую тряпицу. — Вот, возьмите.
Я развернул тряпицу и увидел складной нож с костяной рукоятью, искусно вырезанной в виде рыбы.
— Это вам, барин. От меня лично, в благодарность. Мастер один делает, из хорошей стали. Подумал, вам как раз сгодится.