Воровка

Савчук Наталья

— Кроме тебя, есть еще одаренные?

— В проклятом лесу.

Аарон поджимает губы и недовольно цокает.

— Росла среди людей. Ни воспитания, ни чести.

Молчу. Я не в том положении, чтобы злить дознавателя и доказывать свою правду.

— Вы отправите меня на казнь? — решаюсь спросить и трясусь, сжимаюсь от страха.

— Эмма, действительно, украденная сумма намного превысила допустимую для помилования. А ведь, я еще не знаю, сколько было в действительности.

Дознаватель замолкает, следит за моей беспомощностью и выражением мучений на лице. В костюме посреди

орудий для пыток он смотрится неуместно. От него не веет агрессией, но я понимаю, что он привык вытягивать информацию любыми способами. Для него не будет чуждо выпить чай с травами, пока жертва заходится хрипом.

— Не реви, я еще ничего не решил, — сухо бросает Аарон и присаживается рядом. — Знаешь, кому принадлежит кольцо, которое ты украла?

Мотаю головой, потому что не в силах ответить. Я едва сдерживаюсь, чтобы не пнуть его ногой, когда он проводит пальцами по моей кисти, проворачивает кольцо на пальце и накрывает ладонью мою руку. Его чрезмерная близость нервирует, подталкивает к глупостям, о которых после придется жалеть.

— Тогда это объясняет, отчего ты так напугана, — с кольца его взгляд переходит на меня и он снисходительно хмыкает. — Так уж получилось, что я являюсь его владельцем. А ты влезла не только в мой дом в городе, но и в мою комнату в замке.

Отчаяние накатывает с новой силой. Дар жжёт. Мое дыхание становится тяжелее. Стискиваю зубы и рычу, выворачиваю связанные руки в попытке освободиться. Меня сразу же удерживают, не дают калечить себя.

— Она не понимает, — говорит Эдгар.

— Вижу, — прищуривается Аарон и, наклонившись, кричит на ухо: — Успокойся! Поговорим.

Я продолжаю биться в его руках. Его слова кажутся нелепыми. Запертый огонь внутри, не найдя выхода, нестерпимо печет, из-за него я верчусь и выгляжу как ума лишённая, обезумевшая от жесткой правды.

— Истеричка, — выдыхает Аарон. — Жить будешь, если сейчас же прекратишь извиваться! Повторяю ещё раз! Целителей здесь нет!

— Не могу, — отвечаю хрипло. — Мне больно.

— Ты сейчас сама себе делаешь больно, — раздраженно бросает Аарон. — Жжёт внутри?

Мотаю головой, чтобы не выдать себя, чтобы он не понял, кто перед ним на самом деле.

— Отвечай да или нет.

— Нет, — вру, боясь вызвать подозрения. Пусть думают, что я теряю сознание от мельчайшего пореза.

— И так видно, что потенциал большой, — звучит задумчивый голос Эдгара где-то сбоку. Он хоть и не вмешивается, но внимательно следит, анализирует и, наверняка, поделится своими выводами с дознавателем. Иначе, зачем он здесь?! — И с контролем проблемы, — Я слышу стук ботинок и невольно поворачиваю голову. — Тебя не учили контролировать дар?

— Нет.

— Хорошо, — Аарон подцепляет мой подбородок и обращает мой взор на себя, смотрит мне прямо в глаза, в то время как я старательно отвожу взгляд. — С обручем на шее не стоит лишний раз волноваться, раз он так действует на тебя. Давай прямо. Сотрудничать с нами тебе придется, способов разговорить тебя, как видишь, уйма. Жить будешь, казнь откладывается. Так уж получилось, что ты мне нужна. То кольцо, которое ты украла и не можешь снять, говорит о том, что ты идеально подходишь моему дару. Если

не согласишься на условия, вернешься сюда вновь. Все поняла?

— Да!

— Я займусь твоим воспитанием, — говорит Аарон и упирает руки в жесткую деревянную поверхность у моей головы, ловит мой всхлип и отталкивается, явно раздражённый моим состоянием.

Я не вижу куда он и зачем направился, но воображение услужливо рисует картинку кнута. Иначе как он ещё будет заниматься воспитанием.

— Главное не ври, — Эдгар наклоняется, старается говорить тише, так чтобы его слышала только я. — Вы теперь связаны, а ты падшая женщина, да еще и воровка! И пусть это останется между нами. Одаренных мы казним крайне редко. В исключительных случаях, а такого при мне и не бывало.

— Из-за чего был последний?

— Огненный попался, его и казнили, — припечатывает меня ответом Эдгар.

— Меня отпустят? — мои губы дрожат, лежать неподвижно невыносимо, лоб покрылся испариной. Внутренности выворачивает от жара. Закусываю губу, стараясь сдержать стон.

Я жду ответ. Но не через минуту, не через две не получаю его. Запертый дар внутри принимается разъедать меня своим жаром с новой силой. Мы будто вместе ждали, что скажет Эдгар и теперь он, оставшийся в заточении, медленно пожирает меня. Я будто медленно сгораю.

— Аарон!

Дознаватель быстро подходит ко мне, кладет ладонь на лоб, сосредоточенно смотрит и развязывает мне руки, чем я тут же пользуюсь и переворачиваюсь на бок, подтягиваю колени к груди.

— Самое страшное позади, а ты все трясешься, — на удивление спокойно говорит Аарон, а я все равно ежусь от его близости, рассматривая за его спиной железные башмаки. — Мы уходим отсюда, можешь выдохнуть.

— В камеру? — выдавливаю я через несколько мгновений давящей тишины.

— Нет, — возражает Аарон и приподнимает бровь, не спеша отвечать на мой немой вопрос. Его молчание нервирует меня, по телу проходит судорога, дознаватель цокает, недовольный моей немощью и слабостью и, сжалившись, решает пояснить: — Условия будут лучше, чем ты представляешь. Само предложение для блудной девчонки тоже.

Мне хочется возразить, но вместо этого из моего рта вырывается стон.

— Так плохо? — в голосе дознавателя звучит беспокойство, хотя, мне только кажется. Из-за всех трудностей, которые мне пришлось пережить, любая фраза, где есть хотя бы намёк на проявление сочувствия или заинтересованности воспринимается как забота.

— Да, — еле выдавливаю, в тайне надеясь на небольшую передышку.

— Резерв силы слишком большой. Неожиданно, — задумчиво протягивает Аарон. — Придется поспать.

Я до скрипа сжимаю зубы, зажмуриваюсь, делаю вид, что не вижу протянутый мне пузырек. Хоть я и беззащитна перед мужчинами, но погружаться в сон означает для меня полную уязвимость. Они смогут делать с моим беззащитным телом абсолютно всё: поставить клеймо, раздеть, привязать на площади на потеху толпе.

— Мне вливать насильно? — Аарон касается моих губ подушечкой большого пальца, оттягивает вниз, подставляет пузырек, предлагая отпить. — Не будешь спать — будет жечь.

Поднимаю мутный взгляд и отрицательно качаю головой.