Воровские гонки
Шрифт:
– Не может быть! Сыщик в записной книжке... И потом это... мне соседи сказали, что он не местный, что он хазу снимает...
– А что, сыщики не ошибаются?
– Ну, вообще-то...
– Сыщики, что, не люди?
– Но там же адрес!... А с чего он взял, что этот... Синебрюхов?! С чего он это придумал?
Синие губы Топора, больше всего хотевшие покоя, опять были вынуждены задвигаться.
– Мент один длугому менту иво кшиву покафывал... Я видел... Не Шергеев он... А Шине... а-а, ладно... И фотку иво я видел... Он
– С чем?
– снова не расслышал Жора.
– С родинкой, - перевела Жанетка.
– У Гвидонова нет родинки, - вспомнил фотографию Прокудин.
– Ни одной... И он совсем не лысый...
– Дура!.. Какая я дура!
– всплеснула она руками. Поверила в сказки про золотые горы! Кому поверила?! Прохиндею!
– Ну, ты это... не гони!
– вскочил Жора Прокудин.
– Да если б я тогда Топора не уговорила...
– А ты, что ли, не прохиндейка?!
– Я - прохиндейка?!
Она вскочила и, стиснув кулачки, снизу вверх смотрела на наливающееся кровью лицо Прокудина.
– Я - прохиндейка?!
Сбрасывая движением капустные листья с левой, почти неощущаемой руки, Топор все-таки нащупал ее пальчики и попытался сжать. Жанетка удивленно дернулась, посмотрела на зеленую, будто облитую болотной жижей, руку, и жалость проколола ее сердце.
– Не гугайтесь, - тихо попросил Топор.
– Не гу...
– Можешь валить отсюда вместе со своим хахалем!
– по-итальянски широко взмахнул руками Жора Прокудин.
– Я и без вас этого козла найду!
– А украденное ты нам вернешь? А, вернешь?
– нервно задергала головой Жанетка.
– Какое украденное?!
– В поезде, миленький мой... В поезде...
– А мне кто мое вернет?!
– Так ты же был движком поездки! Тебе же в одном месте загорелось! Или мне?..
– А кто тебя просил все деньги, что мы наработали в первый день, вышвыривать за эту дерюгу из шифона?! А?!
Если бы не пальцы Топора, беззащитные мокрые пальцы, пытавшиеся ухватиться за ее ладонь, она бы наверняка врезала Жоре Прокудину по физиономии. Но она была левшой, а жених удерживал именно эту руку. Правая как бы и не существовала вовсе.
– Ну, ты и жлоб, Жорик!
– сочно обсасывая каждое слово, произнесла она.
– И падаль последняя!
– А то, что я утром на рынке наработал, кто мне вернет! По дури твоего дружка мы вынуждены были эту хренову видеокамеру покупать! Ты мне за нее деньги вернешь?.. И баллончик я еще покупал... газовый, - вспомнил он.
– В жопу себе засунь этот баллончик!
– А себе не хочешь?!
Чье-то покашливание испугало обоих. Жанетка, уже решившая вырвать пальцы и врезать Жоре по морде, обернулась к двери и непонимающе посмотрела на бледное долговязое создание с фингалом под глазом. На создании мешком висела изжеваная майка с дурацким гербом города Приморска и шорты размера на два больше необходимого. Фингал был зеленым, то есть уже застарелым.
– Чего тебе надо?!
– рванул к нему навстречу Жора Прокудин и грудью вытолкнул его за порог.
– Мы не сдаем комнату! Мы сами - курортники!
– Я - по адресу, видите ли, - смутившись, ответил гость.
– Чего - по адресу?.. Тут по адресу два взвода отдыхающих проживает. Кто тебе нужен?
– Фо-ога, - пропел из комнаты Топор.
– Не гони его... Он холофий палень... Он меня спас...
– Когда это он тебя спас?
– Мы кантовались в одной камеле... У ментов... Он мне фосдь дал...
– Чего?
– Гвоздь, идиот!
– выкрикнула Жанетка.
– Пусти человека в комнату! Слышишь, это друг Топора!
– Пушти, - пропел страдалец голосом оперного трагика.
– Он меня спас...
– Как это он тебя спас?
– не понял Жора.
– Всех твоих обидчиков, что ли, поколашматил?
– Не-ет... Ты фто не уфнал?! Это ф тот пасан, фто скажал, где я кантуюсь...
– Когда это он сказал?
– теперь уже удивилась Жанетка.
– Я ж сама по отделениям металась, пока не выяснила, что тебя именно в этом держат...
Гость смущенно, по-стариковски, прокашлялся и промямлил:
– Видите ли, я не смог по целому ряду причин сразу сообщить вам о местонахождении Анатолия. После освобождения из камеры временного задержания я пошел сначала к своей квартирной хозяйке, ну, к той, у которой я снимаю уголок, но она выкинула мои вещи, сказав, что с бандитом под одной крышей жить не будет. Видите ли, обо мне у нее уже поинтересовался участковый инспектор милиции. Она испугалась... Знаете, у нашего народа страх живет в подсознании. Это еще со времен сталинских репрессий...
– Ты речь закончил, депутат?
– сплюнув прямо на сандалию парня, спросил Жора Прокудин.
– Я отключаю микрофон...
– Я вынужден был отправиться на поиски нового жилья и совершенно неожиданно встретил однокашника. Вообще-то мы учились в параллельных классах, но друг друга знали. Я после школы поступил в Литинститут, а он в какое-то военное училище. Представляете, он, оказывается, уже лейтенант, техник самолета...
– Вечно грязный, вечно сонный техник авиационный, - добавил Жора Прокудин.
– Чеши отсюда, отставной писатель!
– Не гони его, Фо-ола, - грустно попросил Топор.
– Он ховофый...
– Может, его на полное довольствие поставить, а?
– громко съехидничал Жора.
– У тебя трудовая книжка есть, классик мировой литературы?
– Нет, - честно ответил парень.
– Я как ушел из института по этическим соображениям, так и не работаю...
– Что значит, этическим?
– удивился редкому словцу Прокудин.
– Видите ли, в институте главное - теория, а теория, как сказал классик, суха, а древо жизни вечно зеленеет...