Ворожей Горин – Посмертный вестник
Шрифт:
— Ага! — вырвалось у меня из груди. — Вот он!
— Что это?
В руках я держал тот самый кожаный амулет. На ощупь он был горячим, что лично для меня уже говорило о многом.
— Именно такой хренью Василия оглушили, — пояснил я.
— Так, и что теперь делать?
Алиса явно не понимала, что за штуку я держу в руках.
— Нарушение договора! — ликуя, выкрикнул я и бросился на кухню, туда, где беседовали Вилкина со священником. — Вот и попались наши ворожеи на горячем говне!
—
— Что за крики? — не понял отец Евгений. Сейчас они с Вилкиной недоуменно смотрели на меня.
— Вот оно! — я не мог скрыть своей радости.
— Да что оно-то? Объясни толком, — только сейчас священник обратил внимание на предмет в моих руках. — Григорий, — немного приподнявшись с табурета и вытянув перед собой руку, произнес он, — замри!
Я не сразу понял, что именно происходит, но на всякий случай подчинился.
— А теперь медленно и аккуратно положи это на пол.
Отец Евгений выглядел предельно напряженным.
— Эмм, а что, собственно…
Реплику Вилкиной остановила рука священника. Он знаками показал ей не двигаться и умолкнуть. Говорил он со мной так, словно у меня в руках была зажата граната с выдернутой чекой.
— Григорий, — повторил он, — ты меня слышишь?
— Да, — чуть дыша, ответил я. Признаться, и тон, и вид отца Евгения меня испугали.
— Так, положи это на пол, — повторил он, — медленно. Аккуратно. Да, вот так.
Я сделал, как он просил.
— А теперь тихо отходи.
— Куда?
— Желательно вообще покинуть квартиру. Тут больше небезопасно.
Глава 17
— Ты вообще в своем уме? — священник орал на меня уже минут пять кряду. — Принять от ворожеи в дар заряженную руну и хранить ее у себя дома?! Это же надо быть таким остолопом!
— Да я просто забыл о ней! — пытался оправдаться я, так и не понимая до конца, что именно было плохо — что я эту самую руну хранил у себя дома или что не рассказал о ней священнику.
— Забыл он… — фыркнула Алиса, отхлебывая из картонного стаканчика кофе.
После инцидента с руной и столь острой реакцией на нее священника мы вчетвером спешно покинули мою квартиру. По пути в кафе, что располагалось неподалеку, священник прерывался в своей возмущенной речи лишь на то, чтобы позвонить в Совет и распорядиться выслать ко мне на дом каких-то ликвидаторов. Так и выразился: «К Горину группу ликвидаторов, да поскорее… Знаю, что людей не хватает… Да, в курсе… Руну изолировать, а по возможности — уничтожить… Кота покажите Ей… Все, до связи».
Кто такие ликвидаторы и кому именно нужно показать моего Василия, священник объяснить не удосужился. Да я, в общем-то, и не спрашивал. Было видно, что наш товарищ полковник не склонен к каким-либо объяснениям. Нужно было дать ему остыть и только потом уже вопросы задавать. В этом плане мой наставник мало чем отличался от моих родителей, отца в таком состоянии
Как оказалось, вопросами задавался не только я. Наша компания дворами вышла к узенькой улочке, ведущей к парку, перешла дорогу и обосновалась в новенькой кофейне, единственной в районе. Первой сдалась Вилкина.
— А мне кто-нибудь объяснит, что происходит и почему мы все спешно покинули квартиру Горина?
Ох, как же я понимал капитана Вилкину. Девушка сидела за столиком и сверлила меня взглядом. Все бы сейчас отдал, чтобы прочесть ее мысли. Сами посудите — сразу три персонажа этой пьесы возбужденно рассуждают о какой-то проклятой руне, которая, по словам священника, работала как некий блокиратор. В разговоре фигурировали слова «магический», «проклятый», «вурдалак», «ворожей» и прочие подобные, достойные разве что мира какого-нибудь забористого городского фэнтези. С ее точки зрения, полагаю, наша троица сбежала из «Кащенко» или как минимум являлась группой заигравшихся ролевиков. Но отец Евгений (для Вилкиной — товарищ полковник) разъяснять ничего не спешил.
Подумав, он все же ответил девушке-полицейскому:
— Вас это вообще не касается. Поверьте, для вашего же блага. Да и неважно все это сейчас…
— Стоп, — возразил я ему, — что значит «неважно»? Ты вообще соображаешь, что означает моя находка?
— Что ты безмозглый кретин, — сказал, как отрезал, священник, — только и всего. — Он явно еще не остыл.
— Да нет же, я не о том!
Священник закатил глаза и уставился на меня:
— Ладно, излагай свою версию. Что там тебе на ум пришло?
— Да все же на поверхности! Мы уже три месяца гадаем, кто стоит за все этой беготней с упырями (на этом моменте глаза Вилкиной вновь расширились, но она сочла за благо промолчать и слушать мою речь дальше), а тут, как оказалось, все очевидно.
— И что же тебе очевидно? — не уловил моей мысли священник.
— Да то, что за всем этим стоят ворожеи! Они специально все это подстроили, чтобы отвлечь меня от подготовки к дуэли! Разве не логично?
— Логично, — согласился отец Евгений, — но ворожеи — не вурдалаки. Они не могут по своему усмотрению превращать людей в упырей и уж тем более не могут сотворить из упыря высшего вурдалака.
— Это факт, — флегматично заметила Алиса, щелкнув пальцами, чем вызвала к себе интерес Вилкиной. — Что ты на меня зенки вылупила? Да, я вурдалак, и что с того? Тебе все одно память сотрут минут через пять. Ты, Григорий, кстати, не тянул бы с этим. Сейчас самое время.