Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
— Что бы ни случилось, я буду с ним, — со спокойной уверенностью продолжала девушка. — Предупреди кого нужно, дедушка Чэнь, хорошо? Я перебудила многих, но отнюдь не всех. Труд клана на благо великой Сун не должен встать из-за ранения моего мужа.
— К-конечно, госпожа, — старейшина даже чуть запнулся от удивления. — Мы не посрамим вашего доверия… и доверия главы.
— Вот и хорошо, — успокоенно кивнула А Чжу, и в глазах ее на мгновение проглянула свинцово-тяжёлая усталость. — Увидимся, — коротко попрощалась она, и, повернувшись к сопровождающим, звонко воскликнула:
—
Процессия, везущая Цяо Фэна, стронулась с места, и двинулась к воротам усадьбы. Отряд сопровождения не был крупным: та самая парочка незадачливых часовых, первыми обнаруживших отравленного главу, сонно хлопающий глазами Бай Шицзин — он был единственным умелым воином, могущим без большого вреда оторваться от дел клана, — и ещё несколько конных и оружных младших. Цяо Фэн и А Чжу ехали на крытой телеге, влекомой парой невзрачных коньков; там же лежали скромные запасы пищи, взятые в путь, и выданные Чэнь Гуянем лекарства, должные замедлить действие яда.
— В добрый путь, — запоздало ответил на прощание старейшина, глядя в спины уезжающим.
Дождавшись, пока те выйдут за ворота поместья, Чэнь Гуянь развернулся, и двинулся к своему дому. Он намеревался отогнать сон крепким юньнаньским чаем, и заняться делами — без участия Цяо Фэна, многие из них обещали серьезно усложниться. Молодая жена главы проявила себя более чем достойно в этот трудный час, и негоже было одному из четырех великих старейшин уступать ей, показывая сколько-нибудь меньшие трудолюбие и самоотдачу.
Даже самый зоркий глаз, оглядывающий сянъянское подворье главы Клана Нищих, не приметил бы одну странную диковину, прячущуюся в тени ворот. Скудный свет луны и звёзд с трудом проявлял в ночи даже обычные человеческие фигуры, не то, что эту чудную вещь, во всем подробную торчащей из земли лысой голове. Оная голова дернула бровью, стряхивая прилипший к ней вязкий комочек глины, и, напоследок обведя взглядом двор поместья, без труда погрузилась в землю, не оставив за собой и следа.
* * *
— Как называется это место? — голос А Чжу, задающей вопрос ее спутникам, был напряжён, и не без причины: скальные стены, что с двух сторон сжимали ведущую вдаль дорогу, очень не нравились девушке.
— Урочище Павшего Дракона, — ответил Бай Шицзин, протяжно зевая. Жена Цяо Фэна гнала их небольшой отряд без остановки, намеренная как можно скорее добраться до сычуаньского округа Гунсянь, и все ее спутники до единого отчаянно клевали носом.
— Это название сулит недобрые предзнаменования, а местность здесь очень удобна для засады, — с растущим беспокойством проговорила А Чжу. — Нет ли обходного пути?
— Есть, но он задержит нас не меньше, чем на день, — ответил блюститель законов чуть бодрее — слова девушки заставили его подобраться. — К тому же, здесь все дороги такие: горы и холмы будут преграждать нам путь почти до самого Гунчжоу, — А Чжу тихо выругалась сквозь сжатые зубы.
— Всем смотреть в оба! — звонко скомандовала
— Надеюсь, что если нас постигнет беда, вы с честью выполните свой долг, господин Бай. Я буду с моим мужем, — кивнув старейшине, она скрылась под пологом телеги.
Бай Шицзин похлопал себя по щекам, отгоняя сонливость, и проверил, легко ли выходит булава из поясного держателя. Слова А Чжу были до неприятного похожи на правду, а ее опасения — небеспочвенны: отряду нищих предстояло пройти по самой настоящей «местности смерти[1]». Везущая Цяо Фэна телега въехала в Урочище Павшего Дракона, и ее стражи, оставив полудрему, сторожко оглядывались, вертясь на седлах.
Изнутри, лежащий перед отрядом путь выглядел ещё неприятнее. Скальные стены нависали с обеих сторон, погружая дно урочища в тень и промозглую сырость. Дорога извивалась ползущей змеёй, скрывая лежащее впереди. Камни самой разной величины нередко преграждали путь, принуждая возниц замедлять бег лошадей. Но все эти мелкие невзгоды были лишь обыденными трудностями пути. Засады, которой опасалась А Чжу, пока что не было видно, хотя путники и изрядно углубились в ущелье. Бай Шицзин уже начал терять бдительность, с трудом удерживая тяжёлые веки поднятыми, как за очередным поворотом его глазам открылось нечто, заставившее старейшину встрепенуться. Их ждали.
Огромного роста мужчина в тяжёлой броне сидел на крупном валуне, лежащем посреди дороги, и с отсутствующим видом постукивал пальцами по шлему, который удерживал на коленях. Приглядевшись к незнакомцу, Бай Шицзин напрягся: черты лица мужчины, и его прическа в виде кос на висках при выбритой макушке, могли принадлежать лишь выходцу из Ляо. Что кидань делает так далеко от границ своей родины, не очень-то интересовало блюстителя порядка Клана Нищих. Его больше заботило, чего понадобилось от них этому странному воину.
— Это ущелье принадлежит мне, до последнего камешка и песчинки, — голос огромного киданя, глухой и грозный, разнёсся эхом по всему урочищу, снова и снова отражаясь от скальных стен. — Кто ходит по моей земле без разрешения, и не платит пошлины?
— Сделай нам одолжение, собрат, и пропусти нас, — ровно ответил Бай Шицзин, и не думая отвечать на бессмысленный вопрос. Его правая рука неспешно легла на рукоять булавы, а левая — покрепче сжала поводья. — Мы везём тяжелораненого, нуждающегося в лекаре. Между нами и тобой нет никакой вражды, так разойдемся же миром.
— Ты даже не предложишь мне денег, Бай Шицзин? — с холодной насмешкой спросил кидань. — Вдруг я окажусь падок на золото? Быть может, я согласился бы пропустить вас за половину содержимого этой телеги, — он указал на остановившуюся повозку.
— Мы не везём золота — откуда оно у простых нищих? — терпеливо ответил старейшина. — Тебе известно мое имя, а значит, и моя честность. Даю тебе слово, незнакомый собрат: если ты не станешь чинить нам препятствий, то будешь щедро вознагражден. Тебе лишь нужно будет придти за наградой в Сянъян.