Восемь тетрадей жизни

Гуэрра Тонино

18

ВОСКРЕСЕНЬЕ

Мы побывали в маленьком скиту Чербайоло, возникшем ранее тысячного года, там останавливались как святой Франциск, так и святой Антоний. Он был приведен в порядок заботами одной женщины из Равенны. Она начала восстанавливать его с 1966 года — ей необходимо было одиночество и молитва. Просит называть себя сестрой Кьярой. Я встретился с ней впервые посреди овечьего стада. В свои 66 лет она выглядела сильной. Мы пошли вместе на маленькое кладбище, квадратное с двумя железными крестами на земле, поставленными там — кто знает когда. Возможно, могилы двух старых монахов. Я постоял перед ними — этими

двумя неизвестными усопшими. Уже давно я с нежностью смотрю на бедные поржавевшие кресты старых кладбищ долины. Это скромные знаки, во власти которых обозначить смерть каждого из нас. Я попросил сестру Кьяру не ставить на этом квадрате травы мраморных памятников с надписями и портретами. Довольно и крестов из железа. Если бы было возможным найти еще и другие и сделать кладбище поржавевших крестов. Она мне сказала, что надеется осуществить мою идею, забрав кресты со старого кладбища, которое будет все равно затоплено водами искусственного озера. Когда я уже прощаюсь с ней, она мне вдруг говорит, что дьявол искушает ее, оставляя нацарапанные гвоздем на камине слова: «Будьте прокляты!». И теперь еще стал появляться иногда, чаще по ночам, странный попрошайка: одет чисто и туфли блестят. Все свое имущество он носит за спиной в маленьком рюкзаке. Копается на кухне, в поисках яиц и сыра. И когда наедается, нападает на Кьяру, потому что она олицетворяет собой власть. Он и вправду раб той немногой еды, которую находит у нее. Ругаясь с Кьярой, надеется освободиться от зависимости, держащей его в плену.

Моей матери Пенелопе

О ПОТОПЕ, ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО!

Поначалу была черная туча,

Она поднималась с моря

И заполнила тенью землю,

Как пролитые на промокашку,

Расплываются чернила.

Вслед западали редкие капли,

Глубоко утопая в пыли,

Отсекая деревьям уши.

Под конец дождь заладил

Десять дней непрерывно и нудно,

Через край наполняя канавы.

И не только у нас, но в Америке,

Всюду, сорок долгих недель ливни шли,

Не давали на миг передышки,

Ведра вод дождевых, как потоки,

Казалось, что вниз головою

С неба реки текли.

Полегли все деревья на землю.

Хлябь земная, как хлеб испеченный,

Что ломают крестьянские руки

Второпях на горячие ломти.

Не стало в воздухе опоры точек,

Где птицы могут дух перевести,

На головы людей отважились садиться,

Бредущих по

колено в грязи,

Вода китайских рек, что с гор,

Желтее, чем шафран, спускалась,

На площадь Тяньанмынь сначала показалась

И дальше разлилась, дотронувшись до моря.

В Калькутте лодки стали на причал по крышам,

И плавает вокруг домашний скарб, и мебель,

И дыни, как головы утопших, в воде качаются.

Кавказа люди в горы шли

Цепочкой длинною, как муравьи,

Спасаясь от воды, пролитой из кувшина,

Вверх по стене ползут.

Весь Юг Америки сокрыт водою,

На Севере лишь выступают из-под нее

Вершины небоскребов, вкруг которых

Плывут отбросы, мусор, тряпье и банки…

Листва сопровождает резиновые трупы

Раздутых от воды животных.

Морские крейсеры на рейде:

Но плыть куда им?

Страницы книг во всех библиотеках,

Хранилищ мировых размыло.

Истории и сказки листами белыми

Плывут, как стаи голубей уснувших.

Напрасно мудрецы в горах

Взывают солнцу —

Земля, как мутный шар воды,

Скользит в безмолвии пространства бесконечном.

СЕНТЯБРЬ

Музыка дождя в ушах

2

ПОНЕДЕЛЬНИК

Наш дом стоит в таком месте, с которого можно видеть удивительные закаты. Моя жена спешит насладиться ими и отчаянно зовет меня. Я нахожу всегда извинения, чтобы не выйти из дома, потому что меня раздражает этот ее слишком романтичный восторг. В Дубулты, на Балтийском море, я был более послушен ее призывам и после ужина садился с ней вместе на одной из многочисленных скамеечек, расставленных на вершинах дюн над песчаным пляжем. Впрочем, и цари ехали из Санкт-Петербурга, чтобы увидеть и насладиться этим праздником красок, который не мерк до одиннадцати вечера. Сколько лет уже мы не останавливаемся, чтобы любоваться закатом?