Восхождение мага призывателя. Том 3
Шрифт:
Она остановилась у высокого окна, глядящего в сад, и прижала ладонь к стеклу. Мысли кружились в голове не давая ни секунды покоя.
— Господи… — выдохнула она. На стекле остался отпечаток дыхания — зыбкий, как ее надежда. — Что же я натворила…
Тяжелые шаги в коридоре заставили ее вздрогнуть. Мария Федоровна отпрянула от окна, поспешно приглаживая волосы и натягивая на лицо маску спокойствия. Но руки предательски дрожали — она сцепила их в замок, стиснув до боли.
Дверь распахнулась с таким размахом, что хрусталь на люстре задрожал. В комнату ворвался император Александр IV — высокий,
— Мария! — Голос его был как залп пушки, звонкий и торжествующий. — Новости! Великолепные новости!
Он не замечал бледности супруги — слишком захвачен собственной триумфальной поступью. Александр подошёл к столику, налил себе лимонада — легко, почти по-мальчишески, будто только что сбросил с плеч груз целой войны.
— Японцы просят перемирия! — он плюхнулся в кресло, закинул ногу на ногу и победно улыбнулся. — И условия… Ты только представь! Всё в нашу пользу. Наша империя не просто вышла сухой из воды — мы обрели новое могущество.
Он сделал глоток лимонада и откинулся назад, бросая на жену взгляды — ждал восторга, хотел разделить свою радость.
— Датчане получат заслуженное, казахи с узбеками — тоже. Союзники не останутся в накладе. А индусы… — он усмехнулся уголком рта, — индусы своим колдовством тоже значительно нам помогли. Их боевые маги были превосходны.
Каждое слово Александра билось о ее сердце молотом — глухо, неотвратимо. Она пыталась слушать его — пыталась быть здесь и сейчас, но мысли снова и снова скатывались к тайне, которую она носила под сердцем. Тайне, способной уничтожить всё.
— У японцев почти не осталось союзников, — продолжал Александр, не замечая ледяного напряжения в воздухе. — Англичане быстро сдулись — почуяли запах беды и отступили. Норвежцы дрогнули после наших морских ударов — торговля для них важнее союзников. А американцы… Ха! На этот раз они выбрали отстранённость — у них свои разборки с мексиканцами.
Он говорил, а Мария слушала будто чужими ушами. Слова мужа были для нее не победным гимном, а глухим набатом над пропастью. Император же сделал еще один глоток лимонада — задумчиво, медленно. И только теперь по-настоящему посмотрел на жену. Радость на его лице померкла в одно мгновение, уступив место тревоге. Серые глаза сузились, в них мелькнуло что-то острое, цепкое — он внимательно всматривался в бледные черты Марии.
— Мария, — голос его стал мягким, почти неузнаваемым, — что с тобой? Ты сама не своя! — он отставил стакан и поднялся из кресла. — Что случилось? Я тебя не узнаю.
Императрица вздрогнула, словно вынырнула из ледяной воды. Резко мотнула головой, а ее пряди разлетелись вокруг лица, как встревоженные птицы.
— Просто голова разболелась, — выдавила она, и голос ее прозвучал слишком звонко, почти фальшиво. — Ничего страшного, милый.
Александр нахмурился и шагнул к ней. В каждом его движении читалась забота, от которой у Марии в груди сжималось еще сильнее.
— Позвать Федора Григорьевича Углова? Он наш лучший лекарь, он мигом поставит тебя на ноги. Может, давление шалит? Приляг, отдохни, прошу.
—
Она села напротив мужа, стараясь выглядеть спокойной, хотя пальцы продолжали предательски дрожать. Натянула улыбку, но та вышла кривой.
— Я рада твоим новостям… Правда рада, — сказала Мария и сама не поверила своим словам.
Бледность только усилилась, дрожь в руках не проходила. Александр не сводил с нее взгляда — в его глазах уже не было прежней легкости. Он смотрел на жену так же внимательно, как смотрел бы на секретный рапорт с фронта.
— Конечно, рада, — усмехнулся он коротко. — Ты ведь терпеть не можешь войны.
Он снова опустился в кресло, но теперь сидел настороженно, словно ждал подвоха. Смотрел на Марию пристально, как на сложную шахматную партию.
— Хотя… — бросил он после паузы, — я их и сам не выбираю. Российская империя при мне никогда не была агрессором. Не то, что при моем деде. Или ты думаешь иначе?
Вопрос прозвучал легко, почти шутливо, но воздух в комнате стал вязким, как патока. Мария с трудом сглотнула, а сердце забилось гулко и больно.
— Что ты такое говоришь? — она бросила на него взор. — Я всегда восхищалась твоими решениями. Разве я хоть раз тебя в чем-то обвиняла? — но тут что-то оборвалось. Слова сами вырвались наружу — острые, как осколки стекла. — И может, хватит меня уже сравнивать с твоей покойной первой женой? Я для тебя всегда не идеальна!
В комнате повисла тяжелая тишина. Александр поставил стакан на столик, и тонкий звон стекла о дерево прозвучал как выстрел. Его лицо потемнело, а брови сошлись в одну суровую линию.
— Я тебя не сравнивал, — тихо сказал он.
После чего он молча встал, но движения были резкие, будто он сдерживал бурю внутри. И он шагнул к двери, не удостоив Марию больше ни взглядом, ни словом. Дверь за ним захлопнулась с тяжелым стуком. А императрица осталась одна — с мыслями, страхами и нарастающей паникой. Все внутри нее кричало — так дальше нельзя. Нервы были на пределе, а покоя не будет, пока не уничтожены улики — тот самый алхимический анализ, что мог выдать ее.
Она дрожащей рукой схватила графин, налила вина в бокал и выпила залпом — горло обожгло, но тревога не ушла. Что теперь? Максим Безухов мертв — единственный, кто мог бы помочь ей довести дело до конца. Оставался последний выход — убрать Лолиту Невскую. Тогда она сможет надавить на Александра Невского, кузена, и провернуть с ним всё то же, что собиралась сделать с Максимом.
Но поддержки Дальнего Востока теперь не видать, как своих ушей. Слишком много переменных, слишком много риска. Игра становилась смертельно опасной, а ставки росли с каждым днем…
Глава 14
Поле все было залито кровью, а передо мною лежали два пленника — у них мешки на головах, а руки были связаны за спиной. Их страх был почти осязаем — пропитывал воздух, сочился сквозь мешковину, будто холодная роса. Забавно, как человек больше всего боится не того, что видит, а того, что скрыто во мраке.