Восхождение на пустующий трон
Шрифт:
И озирались люди в таверне на них, как только увидали, что вышли они из комнаты, все перешептывались, все что-то обсуждали, но так и не решились подойти к двоим грозным пиратам.
— Надеюсь, мое заведение не есть причина всего этого. — аккуратно начал мужчина с легкой залысиной.
— Нет-нет. Что вы? Простите нас за все… — виновато проговорил Джонсон, глядя в эти много чего повидавшие глаза мужчины, что видели Эдварда во многих его этапах жизненных. — Простите, Джеральд.
— Извиняться не стоит. Заканчивали бы вы, мужики, с вашим пиратством. — очевидной ситуация стала даже для Джеральда
— Сейчас мы точно не остановимся.
— Эх. Но вы уже не дети. — Бакер развернулся и пошел в кладовую.
— Выстрел в городе слышали. Пара минут и подойдут сюда мои люди вместе со стражей. Чуть на лапу дам, еще вот рассчитаюсь с Джеральдом и приступлю к похоронам. А ты иди уже сейчас.
— Держись, друг мой. — пожал юноша истерзанную руку и покинул это заведение, в последний раз перед развязкой.
Через пару минут «Пандора» уже выходила из порта Гаваны. Серебряные часы Эдварда показывали полтретьего. Чарльз, Морис и Пол лишь со стороны наблюдали своего капитана, с уровня палубы, подмечая его серьезный настрой. Даже пернатый не смел сейчас занять свое место на его плече. Что же происходит с нашим капитаном? Что-то в его лице пугало свиту, в особенности Мориса, который никогда не видел такого Эдварда.
— Что он завелся-то? Что произошло может? — проговорил Палмер, ткнув своей рукой в плечо Ламара, что стоял рядом с ним у грот-мачты.
— Что произошло не знаю, но знаю, что будет. Пойдем-ка, парень. Пол, ты с нами. — Чарльз вместе со всеми поднялся на мостик и встал недалеко от штурвала.
— Крепчайте узлы! Паруса по ветру! — кричал уже покрасневшим горлом их капитан. — Мы достанем этого сукина сына. — пробурчал уже себе под нос молодой человек, напрягая свои кисти на штурвале.
— Это он про твоего папу. — шепотом обратился квартирмейстер к штурману, а затем повернулся и к боцману. — Пол, схвати его со спины, самое важно сдерживай руки, может и поранить тебя. Только не сдавливай, а всего лишь придержи. Он будет вырываться, так что будь готов. — и вернулась темная голова к Морису. — А ты будешь ровно вести корабль в это время. Начали.
С левой стороны от штурвала показались лица Ламара и Палмера, Дюк же чуть дыша встал за спиной своего капитана, что сейчас готовился разразиться яростью.
— Эдвард, сбавь темп.
И обратил на себя внимание нестабильного сейчас капитана его заместитель. И обратились на Чарльза безумные голубые глаза, что сейчас даже немного потемнели.
— Нет. — сказал он, немного помотав головой. — Поздно, Чарльз. Мы двигаемся к апофеозу нашей войны. — как же сильно сейчас его голос напоминал обезумевшего.
Его красное лицо, с темнющими от ярости глазами, прожигали стойкого к таким ситуациям Чарльза. И вновь перед ликом смертных предстал Дьявол, что был взращен испанцами в темнице, и сожжет он Сам врагов своих в пламени царства подземного, и обратит он всех в блуждающие бесцельно огоньки[4], и разразиться само море под его драккаром[5], на борту которого он несет погибель. «Сам Дьявол, сами грехи посмотрели тогда на меня. Не видывал я в жизни больше страха, чем тогда… И закалили душу мою нежную эти ощущения, позволило мне это выжить в будущих политических уловках, в будущих войнах хитрых против бесчестных людей.» —
Несведущ человек во время припадка ярости, но этот. Закалилась душа капитанская и в темнице, и на акте казни, и позволил его разум использовать этим сильным эмоциям все те знания и умения, что таились в молодом человеке: высокий уровень фехтования, все те хитрости, что были исписаны в исторических книжках, все те движения тела, что тренированы были в самых горячих схватках.
— Пол, начинаем. — отдал отмашку Ламар, и тут же Пол обхватил Эдварда своими большими сильными руками, чуть сжимая его.
— Измена! — прокричал капитан и замахал ногами в разные стороны.
— Морис, штурвал. — Палмер младший спохватился и обхватил руками святой для себя штурвал, который только-только начал проворачиваться вправо. — Эдвард, успокойся. Дыши. — пытался вразумить этими словами Чарльз.
— Измена! — продолжал и продолжал кричать наш капитан, сотрясая воздух, но через несколько секунд почему-то затих и перестал барахтаться. — Чего вам надо изменщики?
И врывается со шпагой на перевес Габриэль уже со здоровою рукой с огромными от удивления глазами и будто бы собирается наброситься на капитанскую свиту.
— Все нормально, Габриэль, спокойно. — сказал Морис, подняв руку.
— Что твориться такое? — недоверчивый взгляд упал на этих четверых, что сейчас будто бы сошли с комедийной постановки.
— Ярость застилает ему глаза. — непринужденного проговорил Чарльз и повернулся к своему капитану. — Успокойся, дыши. Мы не изменщики. Но мы не можем позволить тебе вновь убиться. Что произошло? Спокойно и внятно. — проговаривал медленно и размеренно Ламар, сопровождая каждое слово успокаивающими движениями рук, за спиной которого все также продолжал стоять Шарп.
Эдвард медленно и глубоко дышал, на собственное удивление легко поднимая из-под рук Дюка свою грудную клетку.
— Люди Палмера убили Питера.
— Черт! — отстранился Чарльз, обхватывая своими руками голову. — Еще несколько десятков смертей по его наводке. — у остановились уставшие и немного красные глаза квартирмейстера на Шарпе. — Иди уже отсюда! Не беси меня! — и сам уже не вытерпел этого защитничка, посылая его на палубу.
— Все-все. — выставил руки перед собой ладонями вперед. — Больше не побеспокою, господин квартирмейстер. — далеко ненагиранным уважительным тоном проговорил Шарп, аккуратно спускаясь по лестнице, не смея отводить взгляд от грозного Ламара.
— А еще? — вновь к расспросам вернулся Чарльз, стараясь сохранить самообладание.
— Мы с Ричардом прибыли в Гавану, чтобы рассказать Джулии, что случилось. Джулия… Жена Питера.
— Да что ж ты будешь делать-то!
— Мы смогли рассказать и по ее просьбе оставили в покое. Только-только схватились за двери таверны, как услышали выстрел. Побежали, раскрыли двери и увидели… Увидели ее тело на кровати, в руке сжимала она старый пистолет Питера около своей головы… Ее не стало… Она была беременна… — и выступили вновь слезы на его лице. — Она оставили предсмертную записку, в которой пишет, что не сможет жить без него. И чтобы лучше бы мы не знали Питера, а он не знал бы нас.