Восхождение на пустующий трон
Шрифт:
Названные осознали всю серьезность ситуации и бегом спустились с мостика для выполнения приказов, кроме одного, что был остановлен своим капитаном.
— Слушаю, Эдвард. Еще что-то?
— Ты готов?
— Разве это важно? — вопросом на вопрос ответил Палмер. — У меня есть выбор: либо сражаться и выжить, либо подчиниться и себя ненавидеть.
— Очевидный для тебя выбор, да?
— Так точно, мой капитан. Спасибо, что вы позволили мне прожить эти месяцы так интересно и так волнительно. — чуть поклонился ученик своему учителю, даря Джонсону ранее невиданные эмоции.
— Если через неделю будешь жив — станешь совершенно другим человеком. — Эдвард окинул взглядом корабли «Бордовых парусов» и «Золотой мантикоры». — А теперь иди.
Через
Эдвард медленно подошел к штурвалу и ухватился за него, словно за последнюю преграду между жизнью и смертью. В этот момент к нему на плечо усаживается его пернатый друг. Через несколько часов эти воды будут трепетать от смелости этих пиратов, от смелости решений этого молодого человека, через несколько часов пройдет сражение, что закрепит молву на устах в высших кругах Великобритании и Испании про великого и ужасного Эдварда Джонсона, что скоро обретет славу «Бессмертного капитана».
— И ты здесь. — с улыбкой на лице проговорил юноша, смотря на своего пернатого друга. — Поднять якорь! Полпаруса! — прокричал он, и «Пандора» начала медленно выходить из порта, занимая свое место.
[1]Эол — герой мифологии Древней Греции. Обладает способностями близкими к божественным. Однако во всех версиях особо подчеркивается его происхождение от людей, поэтому он является лишь полубогом. По мифам является богом ветров.
[2] Отец Эола — Посейдон. Верховный морской Бог, один из трех главных Богов-олимпийцев вместе с Зевсом и Аидом. Очень внимательно следит за деяниями молодого капитана.
[3]Венера — в римской мифологии богиня красоты, плотской любви, желания, плодородия и процветания.
[4] Блуждающие огни (огоньки) в славянской мифологии — существа в виде огоньков, воплощение душ грешников.
[5]Драккар — деревянный корабль викингов, первых открывателей Америки.
Глава 24: «Муки ни в чем неповинных людей»
17 апреля 1716 года 21:00.
Величественный пиратский фрегат занял свое место по праву силы, сопровождая «Месть Королевы Анны» и даря ей надежного союзника, что клянется в верности защищать ее. И сосредоточены капитан, на плечи которых рухнуло тяжкое бремя предстоящей битвы, что сейчас готовы творить историю своими действиями, сокрушая эти воды, заставляя запомнить их имена.
Эдвард достал свои слегка уже потертые часы и вновь устремил взгляд на циферблат. Без двадцати девять. Юноша кивнул головой Тичу в ответ на его взгляд, а тот отдал приказ о начале движения, и остальные судна подловили этот импульс и понемногу начали набирать скорость направляя свои паруса по крепчающему ветру, что скоро разразится ураганом. На каждом корабле, внутри каждого члена экипажа и тем более внутри самих капитанов царило беспокойное предвкушения скорого сражения, когда сознание понимает, а руки не могут даже сдвинуться с места, когда жизнь вот-вот покинет тебя, а ноги не в состоянии отойти от напасти, что скоро пронзит человека. Проматывали они раз за разом в голове тот самый план, что не скроем от читателя был составлен слишком сумбурно и без должной подготовки.
Но спросите вы, а точно ли можно было бы придумать план получше? Наши герои, даже пусть и великие, чьи имена разнесутся на века, ни в какое сравнение не идут с Прометем[1], что не только сотворил человечество, как таковое, а еще и одарил их подарком великим, что когда-то был отобран у рода греховного, нельзя их даже сравнивать с Александром Македонским[2], что так сильно славился талантами полководческого дела.
И наш герой осознавал всю неточность своего плана, на который подписал дорогих для себя людей, но им, людям, что вот-вот потеряют надежду, и не важно было великолепие плана, на который они подписываются.
Одарил молодой человек своих товарищей по промыслу взглядом задумчивым: чуть пробежался по серой рубахе Чарльза, не обращая внимания на вычурные ножны, что он недавно себе прикупил, осмотрел Голиафа, что стоял так незыблемо, так непоколебимо, будто бы идет защищать свою родину Ханаан[4], попался на глаза и Габриэль, что в последнее время демонстрирует исключительную верность своему капитану, оставляя немного горечи, и Морис — юноша, что не смеет трястись, не смеет лишко дышать, не смеет даже подумать о крахе кампании своего учителя. У нашего юноши, Эдварда Джонсона, два великих таланта, два столпа, что обеспечат ему победу в любом начинании — талант адаптации к округе и талант к сбору способных и решительных людей вокруг себя, что неизвестным путем проникаются верностью и дружбою к Эдварду, к человеку грубому, к человеку неимоверно жестокому и самоуверенному.
— Они все надеются на мой план. На мои слова. — пронеслось у него в голове, чуть охватывая холодом кончики пальцев. — Как только мои слова наполняются верой людей, больше я не смею сомневаться в них… Но что делать если я и сам до конца не уверен? — Эдвард посмотрел на мостик освещенным оранжевым светом солнца. — Не подавать виду и соответствовать своим же словам. Не думалось мне, что так тяжело быть человеком слова, человеком, чьи слова хоть чего-то стоят…
Меньше двух часов ушло у «Черного черепа» на достижения Серранильи, острова, что когда-то укрывал самый страшный фрегат во всем море. Он только-только показался на горизонте, как и «Золотая мантикора» с «Бордовыми парусами». Одиннадцать часов, слишком светло еще было для этого времени, но легкий сумрак уже стал захватывать небосвод. В окнах форта пылали слабые огоньки, на башнях вели свой дозоры часовые, но скорее всего они лишь доигрывали очередную партийку в карты, гогоча над собою и тыча пальцами в очередного проигравшего, что обязан завтра будет вновь заступить в дозор. И обрушиться скоро воздаяние за деяния, в которых они не повинны. Люди, что жили достойно, служили своей родине, защищая ее интересы, вскоре погибнут по прихоти Его Пиратского Величества, принца этих вод, что одарит врагов своих яростью и болью.
Сколько бы ни прошло лет, сколько бы крови не было пролито на землях наших, но люд никогда не измениться. Слабые от ума винят в этом Господа, самовлюбленные мерзавцы винят в этом соседа, дикие от силы повинят дикий мир с животными его во главе, но лишь человек, что способен раскрыть себя и посмотреть на других без линз чувственных, узрит причину в величественном обсидиане[5], что так старательно натирали предыдущие поколения[6].
Эдвард осмотрелся вокруг, фокусируя свой взгляд на силуэтах своих капитанов, и решился догнать Тича, чтобы поведать ему мысли свои. Через мгновение так и случилось. Мостик «Пандоры» и мостик «Мести Королевы Анны» сровнялись, заставляя юношу все также смотреть на своего товарища, снизу-вверх.
— Тич, сейчас я отдам приказ о нападении! Ты врываешься вперед, остальные на позициях! Стреляй сначала по верхушкам башен, дабы избавить нашего противника от возможности сопротивляться! А потом пали по стенам форта!
— Понял! Готов начинать! — отозвался легендарный пират, уже отдав приказ на подготовку мортир.
— Увидим же, как сильно и насколько быстро мы сможем разрушить этот замок. — капитан глубоко вздохнул взглянул на четверых матросов, что стояли у фальконетов и мортир на самом носу «Пандоры». — Все паруса! Фальконеты, огонь в воздух! Мортиры огонь по башням! — и отдал приказ юноша, заставляя громыхать свои орудия.