Восхождение на пустующий трон
Шрифт:
— Я понял… — чуть поникшим голосом, уже представляя, что грядет, проговорил капитан. — Передать, что-нибудь Уильяму, Элизабет?
— Да, передай им: Я человек… Я все чувствовал и чувствую. Я очень сильно любил маму… Отцу добавь еще: Я обладал самым великим талантом из всех — упорством. Я много достиг, многое видел и многих погубил. Прощай.
— Я запомню.
— Спасибо, надеюсь, они увидят тебя еще хотя бы раз. Морис? — окровавленная рука коснулась предплечья рыжего мальчишки. — Не тяни. Ничего уже не изменить… Подари мне смерть, с моим народом.
— Я знаю… —
— Эдвард, покинь нас. Дай ему время. — таким грустным голосом обратился шурин своему зятю.
— Как пожелаешь. Жалко, что ничего нельзя изменить.
— Жалко… — с необъяснимой легкостью блеснули зеленые глаза в последний раз.
Эдвард послушно отошел в сторону, уперся плечом в ствол дерева и продолжил наблюдать, не имея возможности услышать, о чем говорят эти двое. Секунда, десять, двадцать, минута, полторы — Морис после тяжелого для себя разговора приблизил свой кинжал к шее своего дорого Дяди, что сумел для него заменить отца. Через мгновение все это закончилось — рыжий мальчишка перерезал горло человеку, что всем своим видом показывал усталость свою от этого образа жизни, от этих действий, от этих напрасных смертей и гнусных человеческих желаний.
Не стал Генри Грин — великий теневой пират, чьи таланты позволили Палмеру, такому взбалмошному и чересчур жестокому человеку, обрести не только армадой из пяти десятков кораблей, но и обзавестись правильными связями с Испанией, предавать своих людей. Человек, что все это время его направлял, ему указывал на что делать акценты, что имел право даже говорить за него, не предал «Бриллиантовые шпаги», ведь именно Генри Грин обладал большей властью в этом содружестве. Саморучно он отдал Палмеру эту сцену, позволяя Дэвиду играть роль «ужаснейшего, страшнейшего пирата всех времен» в то время, как он сам подчищал за ним, прибирая к своим рукам как можно больше.
Один раз Палмер не до конца исполнил указания Генри — когда посмел оставить жизнь Эдварду Джонсону. После того дня Дэвидом стало чересчур сложно управлять и направлять в нужное русло. Приходилось лишь подчищать за ним. Как жаль…
Не станет для нас открытием то, что Генри Грин немного поддался своему бывшему ученику, выпуская шпагу из своих рук в момент удара в грудь. Его смерть поможет этому юноше изменится, а если доживет до момента отплытия из Вест-Индии, то изменит этот рыжий мальчишка многое в Старом Свете. Это ли не великолепное завершение бесславной жизни пирата, что всегда оставался в тени — Генри Грина.
Простое движение, но далось оно Морису слишком тяжко. С минуту восседал он на теле своего Дяди, поднялся и снял с тела бывшего учителя его пиджак, перевешивая на него свою брошь. Под сильный тропический ветер, что так нахально посмел терзать уже грязную белую рубаху победителя, Палмер младший снял с себя черный жилет, швырнув его в пламя костра, и надел на себя знаковый для себя пиджак.
— Похожая у нас с тобой судьба, Морис. — прошептал капитан, отлипая от дерева и вспоминая смерть своего учителя.
— Я закончил. — проговорил молодой человек, что пылал своими
— Портрет? — капитан обхватил небольшой залакированный портрет, квадратик пять на пять, провел пальцами по шероховатым торцам и перевернул его. — София Грин[24]. Мама. — на последнем слове маленькие капли крови ее сына, что отправился к ней, на небеса.
— Я никому не скажу об этом. — с необъятной пустотой на душе отозвался Палмер с застывшим лицом.
— Спасибо. — молодой капитан убрал карточку в карман своих штанов. — Вернемся в Лондон — познакомлю.
— Как скажешь. Что дальше?
— Я пойду за твоим отцом. — капитан взглянул на вход в пещеру. — От тебя же зависит успех всей нашей вылазки — будешь охранять вход в пещеру. Защищать меня твоя приоритетная цель. За мной ты выдвигаешься, как только повстречаешь остальных, ясно? — Эдвард вытянул вперед свою руку.
— Так точно, капитан. — уставшие глаза, окровавленное лицо, но невероятное спокойствие. — Не подведу. — и схватил штурман своего капитана, словно римлянин[25].
— Сил нам, чтобы все это закончить. — проговорил капитан напоследок, отпустил руку и направился к пещере.
Эдвард остановился у входа в пещеру, развернулся и в последний раз перед схваткой с Дэвидом посмотрел на его сына. Его взгляд упал ему на спину. Морис стоял, расправив плечи, глубоко дышал и готовился к возможным встречам, чуть постукивая своими пальцами то по рукояти своей шпаги, то по ремню.
— Одеяние Грина тебе идет. — произнес Эдвард чуть слышным голосом. — Надеюсь и сил тебе добавит. — юноша сделал первый шаг в темноту.
Глубокая темная пещера, что так заботливо была освещена факелами, что крепились к стенам через каждые два метра. Тишина окутала капитана, как только он решился вступить своей грешной ногой на эту землю. Лишь непослушная водица, что каплями своими стекала по сталактитам, шумела в этой тишине. Снаружи утих звон и грохот, мать-земля перестала трястись под залпами последних пиратов. Шаг за шагом пробирался капитан внутрь, даже позволив себе насладиться внутренностями пещеры, что в мемуарах своих назовет самым лучшим и самым ужасным местом в своей жизни.
Спустя пару десятков секунд Эдвард добрался до крутого склона, обойти который не представляло возможным. Земля под его ногами немного посыпалась и покатилась вниз, в беспросветную тьму. Наверняка и Палмер со своими бойцами пошел этой дорогой. Благодаря этим скудным рассуждениям Эдвард решился скатиться с него. Благо склон был идеально гладок, ведь шлифовался он долгие года под силой пещерных вод, что стекали по нему. И сейчас эта вода стекала по склону, будто заманивая наступить на нее. Вдоль всего склона не было ни одного источника света, что подсказал бы, когда закончится спуск. Тьма, каменный спуск, по которому так приятно стекает грунтовая вода, и после всего увиденного наш молодой человек не сдрейфил. Уж слишком далеко он зашел за эти дни, чтобы вот так развернуться.