Восхождение

Медников Анатолий Михайлович

Кроме всего прочего, эта архитектура в наши дни целесообразно сопрягается с экономикой, с сегодняшними возможностями индустриального домостроения, с решением крупных социальных задач в нашей столице.

Шагая от метро «Ждановская» к строительным площадкам, я думал и о том, что рабочим, которые здесь трудятся, не может быть безразличной архитектурная выразительность кварталов. И конечно же не ошибся. Да и как может быть к ней равнодушен Владимир Копелев, бригадир, коммунист, московский житель, человек с большим опытом градостроительства, со своим особым,

профессиональным отношением к новым домам и кварталам сегодняшней и завтрашней Москвы.

Многих строителей я знал и раньше, со многими познакомился и подружился за те тридцать лет, что я уже езжу по стране, бываю на заводах, промыслах, стройках. Это были создатели домен и мартенов, строители гидростанций, монтажники-высотники, возводящие уникальные здания в Москве. Все они имели дело с железобетоном, металлическими конструкциями.

Копелев же монтировал не металлические балки, ригели и колонны, а складывал дома из заводских бетонных деталей на потоке жилого строительства. А в этом есть своя профессиональная особинка, своя, если хотите, производственная новация.

Мы живем в век все более углубляющейся специализации во всех областях человеческой деятельности. Вот и рабочие-монтажники, создающие железный или железобетонный костяк нашей цивилизации, ныне тоже основательно отличаются друг от друга. И не только по комплексу профессиональных навыков, что естественно, но и по некоторым психологическим чертам, которые прививаются характером, темпами, культурой, организацией и связанной с этим нравственной атмосферой производства. А тут двух полных аналогов не найдешь даже в работающих рядом управлениях одного треста.

К тому же всякий инициативный, заметный на производстве человек — это всегда личность со всей ее неповторимостью. Имя Копелева уже и тогда было широко известно в среде московских строителей.

Таким образом, в первые дни знакомства, встречаясь с Владимиром Ефимовичем, я был, так сказать, подогреваем соединенным интересом и к характеру индустриального жилого строительства в Москве, и к личности одного из ярких представителей этой, пожалуй, наиболее массовой в столице рабочей профессии. Ведь каждый десятый взрослый житель Москвы в той или иной мере является строителем.

Тогда, в мае 1970 года, имя Копелева особенно часто появлялось на страницах газет. Он был выдвинут кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР.

В центре восьмидесятого квартала, среди машин, панелей, сложенных в штабеля, бульдозеров и подъемных кранов, мы не нашли местечка, где можно было бы уединиться, и ушли на зеленую лужайку, лежащую перед белым фронтоном уже выстроенных, но еще не заполненных жильцами белых корпусов.

Копелев сел прямо на траву и прилег, опершись на локоть, чтобы дать отдых ногам.

— Знаете, когда раз сорок за смену сбегаешь на девятый этаж и вниз, это дает себя знать! А бригадир — это вроде перпетуум-мобиле, вечно в движении, — сказал он.

Копелев улыбнулся, не напрашиваясь на сочувствие. Скорее это было напоминание о его занятости, о том, что после маленького, вынужденного

для него отдыха он снова устремится по своим этажам.

Признаться, я ожидал тогда увидеть человека, который в эти дни если не весь погружен в предвыборные заботы, то хотя бы полон волнения, озабоченности в преддверии больших перемен в своей судьбе.

Но, во всяком случае внешне, этого не было заметно. Копелев сказал мне, что выдвижение — большая честь для него, рабочего человека, что в избирательном округе ему предстоят предвыборные заседания, встречи с избирателями, они уже начались, надо произносить речи, а это для него труднее, чем собрать за месяц дом.

И сказано это было просто, кратко, безо всякого желания произвести впечатление, с той естественностью, которая не оставляла сомнения в искренности ощущений Копелева. Он и новое свое положение воспринимал главным образом как новую и нелегкую работу.

Незадолго перед выборами к Копелеву на строительную площадку приехали кинооператоры и режиссер — делать коротенький фильм о кандидате в депутаты Верховного Совета. Снимали общий план кварталов нового района, здание, которое монтировала бригада, собирая секции последнего этажа. Естественно, снимали крупным планом и самого бригадира, и его помощников, звено Валерия Максимова.

Копелев на экране энергичными взмахами рук показывал, куда ставить панели, хотя он обычно только посвистывает, а машинист сам знает, куда нести деталь. Коренастый Валерий Максимов тоже зачем-то взмахивал ломом, хотя он, находясь в непрерывном движении, старается экономить свои физические усилия, иначе его не хватит на всю смену.

И все кричали громче, чем обычно. Максимов требовал у такелажника: «Гони сюда семерку!» (детали дома обозначены номерами). Монтажник Вячеслав Шаламов, молодой и стройный, с приятным, открытым лицом, тоже командовал машинисту крана: «Давай, давай ее сюда, родную! Вира! Майна!»

Одним словом, как это часто бывает на экране, люди представали перед зрителями не в том естественном, привычном ритме своих действий, который диктовался прежде всего экономией сил, навыками и целесообразностью, а так, как будто бы не работали, а лишь картинно изображали рабочий процесс.

В этом фильме Копелев перед микрофоном коротко рассказал о себе, своей рабочей жизни и судьбе. Фильм назывался «Семнадцатая весна». Семнадцать лет работы на стройках — вот с таким рабочим багажом выходил тогда Копелев к своим избирателям, имея за плечами внешне не слишком броскую биографию, с переменами главным образом географического свойства, при устойчивости главных жизненных интересов и занятий.

Давно уже замечено, что когда монтажник прочно станет на свое дело, а следовательно, и полюбит его, этапные вехи его биографии будут составляться главным образом из перечня зданий и жилых массивов, возведенных в том или ином месте. Дома, дома, кварталы, кварталы! Однообразие? Нет! Это вещный, зримый, добрый след человека на земле. И разве он не может стать украшением любой, самой яркой судьбы рабочего и депутата!..