Восхождение
Шрифт:
Был день Девятого мая, праздничный День Победы!
Небо очистилось от туч, светило жаркое солнце. К полудню оно припекало уже вовсю. Приехавшие сюда строители из Москвы, солдаты и офицеры из расположенной неподалеку воинской части, пришедшие с барабаном и красным знаменем пионеры — все выстроились около монумента. Все чаще играл марши военной оркестр, и в сверкающих на солнце трубах отражались и небо, и лес, и дорога, и люди, и сам памятник.
Архитекторы-комсомольцы одной из мастерских Моспроекта, которой был заказан памятник, остановились на мысли выразить скорбь и память о погибших в виде огромной
Бетонная роза! Ее четыре высоких лепестка сходились широкой частью в основании памятника. Острия же лепестков образовывали как бы зев гигантского цветка, открывающегося навстречу небу и солнцу.
В общем облике этого изваяния ощущалась монументальная строгость и та пронизывающая все сооружение, суровая и вместе с тем одухотворенная простота, которая была достойна славы и подвига героев.
Митинг открыл начальник управления Герман Ламочкин кратким, взволнованным словом:
— Товарищи, не только мы, еще и теперь сравнительно молодые люди, но и сами непосредственные участники тех далеких событий не могли тогда составить себе полное представление об историческом значении того, что наши воины совершили под Москвой. А совершили они величайшее дело. В сорок первом победа под Москвой ободрила народы всей Европы, порабощенные фашизмом, вселила в них веру в возможную победу.
Не «генерал Зима» и не морозы, не замерзшие дороги, не отсутствие у противника теплой одежды, не какие-либо тактические промахи и ошибки закрыли гитлеровцам дорогу к Москве. Нет, это сделали наши с вами отцы, старшие братья и сестры, это сделал наш героический народ!
Мы сами, товарищи, свидетели того, — продолжал Ламочкин, — как быстро было все разрушенное восстановлено в Москве и в Подмосковье. Да и кто лучше нас может буквально каждый день наблюдать за тем, как растет столица! И очень это хорошо, это просто здорово и замечательно, что памятник защитникам Москвы вот на этих рубежах поставили своими руками именно мы, строители, созидатели нашей столицы, сегодняшней и завтрашней!
Пока выступал Ламочкин, потом другие ораторы, все собравшиеся — а тут находились Копелев, Суровцев, Масленников, Легчилин, Павлюк, Дворецкий, строители изо всех бригад управления — могли прочитать высеченные резцом по камню белой плиты, смонтированной в основании монумента, стихи, маленький стихотворный реквием, обращенный к павшим героям:
Вы кровью пожары гасили, Вы пули под сердцем носили, Чтоб в нас не попали они. За это вся юность России Вам кланяется до земли!!На торжественном митинге у памятника было зачитано потом Обращение молодых строителей. Оно называлось «К молодежи 2000 года». Замурованное в памятник, обращение должно дойти до потомков.
Это была торжественная «клятва маленького отряда рабочей Москвы», как было сказано в письме, рассказ молодежи нового тысячелетия о том, что строители смогли и успели сделать в жизни, рапорт о сегодняшних рабочих буднях.
Как-то вспоминая об этом дне, глубоко впечатлившем
Все это, наверное, так и будет. Стремительно движение вперед нашей коммунистической цивилизации! Москва станет первым в мире коммунистическим городом.
И все же! Разве сможет кто-либо или что-либо через тридцать, через пятьдесят лет хоть в малой степени умалить значение, героизм, красоту сегодняшних деяний строителей?
И какими бы прекрасными ни выглядели города в 2000 году, какими бы ни стали сами наши потомки, все же они будут плоть от плоти, кровь от крови тех, кто живет и работает сегодня.
Только с таким глубоким убеждением, веря в это всем сознанием, всем сердцем, и можно работать так самоотверженно, эффективно и, я бы сказал, по-рабочему талантливо, как это делают Копелев, Суровцев, Большаков, Чеховский, Максимов, Климова и многие их товарищи — строители Москвы.
РАССКАЗЫ
НА ЮЖНОМ УРАЛЕ
Спор через границы
Сначала это сообщение прозвучало по радио. Потом на завод пришли газеты. Они накапливались в парткоме, у директора, в цехах. Почти каждый день какое-нибудь новое известие.
В боннском бундестаге разразилась парламентская буря! Правительство ФРГ объявило об эмбарго на поставку в СССР стальных труб большого диаметра.
На заводе с возрастающим удивлением следили за тем, как заправилы НАТО стараются раздуть кадило, перекинуть его дымовую завесу и на другие страны Атлантического блока.
Бонн оказывал сильное политическое давление на Англию, стараясь удержать ее от продажи «стратегических» труб!
В США откровенно радовались политике Аденауэра.
Однако внутри парламентской фракции христианских демократов не было единогласия. Правящая фракция прибегла к процедурному крючкотворству. Официальные лица заявляли, что вопрос об эмбарго является в высшей степени политическим делом. Попросту говоря — торговой войной.
Мировая пресса с интересом обсуждала сложившуюся ситуацию: новый шаг в холодной войне! Попытка затормозить экономическое развитие СССР!
«Мы делаем России булавочный укол, а себе наносим удар ножом», — предупреждали свое правительство экономисты.
Появились тревожные сигналы из некоторых районов ФРГ:
Из Дуйсбурга — введение эмбарго поставит местный крупный завод под угрозу закрытия.
Из Мюльгейма — на заводах концерна «ХЕШ АГ», а также на предприятиях «Феникс Рейнрор АГ» будет сокращена рабочая неделя. Здесь решили отправить рабочих в принудительный отпуск.
Из Бремена — эмбарго нанесет серьезный ущерб транспортным предприятиям города.