Восхождение
Шрифт:
— Пусть правосудие идет своим чередом, — произнес я. — Наша задача не месть, а созидание. Студенцов уже в прошлом, а нам предстоит создать будущее нефтяной промышленности страны.
Когда Мышкин ушел, я подошел к окну. Весенний вечер опускался на Москву.
Улицы заполнялись рабочими, возвращающимися с фабрик и заводов. Трамваи гудели, развозя уставших людей по домам.
Впереди меня ждала поездка в Баку, центр советской нефтедобычи, знаменитый своими промыслами, но увязший в технической отсталости и местных традициях.
Я сжал кулаки, чувствуя нетерпение. Часики неумолимо тикали, а нам предстояло совершить нефтяную революцию всего за несколько лет.
К поездке в Баку я готовился с особой тщательностью. Три дня интенсивных совещаний и подготовки документации перед отъездом превратились в настоящий марафон. Моя новая просторная квартира на Софийской набережной с видом на Кремль превратилась в штаб-квартиру операции «Азнефть». Так мы негласно окрестили предстоящую миссию.
Вечер перед отъездом выдался прохладным. Холодный ветер гнал по московским улицам опавшие прошлогодние листья, небо затянули тяжелые свинцовые тучи. В кабинете, ставшем временной командной рубкой, собрались ключевые участники предстоящей экспедиции.
— Давайте еще раз проверим состав группы, — я разложил на столе организационную схему. — Завадский с двумя инженерами займется технической инспекцией. Корсакова с помощниками проведет финансовую ревизию. Мышкин под видом секретаря обеспечит безопасность и проведет негласную проверку лояльности персонала.
Котов аккуратно расставил чашки с чаем перед собравшимися:
— Леонид Иванович, я подготовил все необходимые документы от наркомата. Полномочия максимальные, вплоть до единоличного увольнения любых сотрудников «Азнефти» и немедленного назначения новых.
— Отлично, — я взял в руки увесистую папку с грифом «Совершенно секретно». — А как с финансовой частью?
— Все распоряжения подписаны товарищем Орджоникидзе, — Котов поправил пенсне. — Выделены средства на неотложную модернизацию ключевых промыслов. Кроме того, открыты специальные счета для премирования передовиков производства и технических специалистов, проявивших инициативу.
Я удовлетворенно кивнул. Кнут и пряник — проверенная тактика. Демонстрация щедрости к лояльным сотрудникам и жесткость к сопротивляющимся. Именно так я планировал действовать в Баку.
Мышкин, как обычно неприметный и тихий, положил на стол тонкую папку:
— Оперативные данные по руководству «Азнефти». Все, что удалось собрать за эти дни. Особо отмечу, что директор Мамедов активизировал контакты с местными органами НКВД сразу после ареста Студенцова. Пытается заручиться поддержкой.
— Ожидаемо, — я открыл папку, пробежав глазами досье на ключевых фигур бакинского нефтяного клана. — У него там родственники?
— Двоюродный брат заместитель начальника оперативного
Величковский, сидевший в глубоком кресле у окна, оторвался от изучения технических чертежей:
— Самое важное выявить перспективных специалистов на местах. Людей, способных воспринять новые технологии и методы работы. Без них любая модернизация обречена на провал.
— Согласен, — кивнул я, отхлебывая крепкий чай. — Особенно меня интересует этот Касумов, о котором говорил Терентьев. Если он действительно работал над турбобурами, то может стать ключевой фигурой в технической модернизации.
Завадский разложил на столе чертежи:
— Я подготовил схему первоочередных технических мероприятий. Прежде всего, нужно заменить устаревшие паровые приводы на электрические. Затем модернизировать насосное оборудование.
Мы еще несколько часов обсуждали технические и организационные вопросы, уточняли детали предстоящей поездки. Поезд до Баку отправлялся завтра в восемнадцать сорок с Курского вокзала. Три дня пути в специальном вагоне, выделенном по распоряжению наркомата.
Утро отъезда выдалось суматошным. Телефон в квартире звонил не переставая. Последние уточнения, вопросы, согласования. Головачев, которому предстояло управлять делами в Москве во время моего отсутствия, принес кипу документов на подпись.
— Леонид Иванович, нарком просил заехать перед отъездом, — сообщил он, протягивая мне телефонограмму. — Говорит, важный разговор.
Я взглянул на часы. До отъезда оставалось еще четыре часа, вполне можно успеть заехать в наркомат. Быстро закончив с документами, я отдал последние распоряжения:
— Семен Артурович, проследите, чтобы весь багаж доставили на вокзал. Особенно техническую документацию и чертежи. Они должны быть в моем купе.
— Сделаю, Леонид Иванович, — кивнул Головачев.
Через полчаса служебный автомобиль доставил меня в наркомат тяжелой промышленности. Охрана на входе, узнав меня в лицо, пропустила без проверки документов. В приемной наркома уже толпились посетители, но секретарь, увидев меня, тут же поднялся:
— Товарищ Краснов! Серго Орджоникидзе ждет вас, проходите.
Кабинет наркома, просторный и строгий, весь пропах крепким табаком. Сам Орджоникидзе, грузный мужчина с пронзительным взглядом и характерными кавказскими чертами лица, стоял у окна, разговаривая по телефону. Увидев меня, он жестом пригласил садиться, продолжая разговор.
Положив трубку, Орджоникидзе тяжело опустился в кресло:
— Вот, Краснов, сам товарищ Сталин интересуется вашей поездкой. Ситуация с нефтью становится критической, особенно после недавней информации от военных.