Восковые фигуры
Шрифт:
Приступ третий
Это был тупик, тот страшный тупик, когда отчаяние и невозможность найти выход толкают человека на самые необдуманные шаги. Стоило засесть за сочинение детектива с твердым намерением сдвинуться наконец с мертвой точки, как на бумагу ложились совершенно дурацкие фразы — будто дьявол водил рукой, что-то в стиле западных боевиков: «Гангстер Сэм выхватил кольт и вогнал половину обоймы в ненавистную квадратную физиономию, но что это? Майкл выплюнул изо рта сигару и сунул руку в карман. И тогда Сэм понял, что проиграл. О, юная Мери, прощай навсегда!» И так далее в том же духе, пока Пискунов не уяснил себе, что по заказу, вопреки велению сердца не напишет ни единой путной строчки.
Между тем юбилейная дата — день рождения города Бреховска — приближалась неумолимо, как смерть. Гога был озабочен, никого не обнимал за талию, говорил с сильным грузинским акцентом. Звонил товарищ Григорий Иванович Сковорода, интересовался, как дела, не подключить ли местные писательские силы в лице Индюкова, председателя райисполкома. Гога сказал, не надо, справимся, это был вопрос престижа газеты. Семкин пугал торжественными обязательствами. И на фоне полной безнадежности все явственней обозначалась мысль — не воспользоваться ли милым гостеприимством Афанасия Петровича, начальника тюрьмы, пока вдруг Пискунова не осенила идея, столь же неожиданная, сколь и блестящая, как ему показалось.
Оставалось только удивляться, как это раньше не пришло в голову. Видно, в подсознании шел подспудный процесс, пока не прорисовались в памяти вещие слова: «Преступник, которого вы искали, есть и будет ждать вас, чтобы вы- успели встретиться перед казнью, ибо дни его сочтены!»
Так вот он кто, этот преступник, — Герт, человек из будущего, одержимый безумной идеей. История о небесных пришельцах превращалась в историю раскрытия страшного преступления. А уж местные правоохранительные органы пусть постараются: тайная слежка, погоня, выстрелы, кровавый финал… Вот вам и детектив на местном материале. Эврика!
В состоянии радостно-возбужденном Пискунов шел по улице, сам не зная куда. Все складывалось как бы само собой, обретая единство и в деталях, и в главном, будто мчится в скором поезде, едва успевая схватывать пролетающие мимо картины. И в этот момент перед его воодушевленным взором оказался все тот же таинственный универсальный магазин, смотревший на улицу стеклянным оком витрины. В быстром темпе он пробежал было мимо, затем остановился, вернулся. Стиснул ладонями виски. Да что с ним такое? Расталкивая покупателей, вошел в магазин, боясь оглянуться и в то же время испытывая потребность сделать это немедленно. Должно быть, хорош он был: продавщица отшатнулась в страхе: сумасшедший! А Миша стал пробираться к витрине с другой, внутренней стороны. Время близилось к закрытию, толпа покупателей быстро редела. Предметом же его внимания был все тот же манекен, чье лицо показалось однажды знакомым. Прозвенел звонок, призывая оставшихся покинуть торговый зал, а Миша, прячась за портьерой, осторожно выглядывал, пока манекен не повернул голову в его сторону и не сказал:
— Михаил Андреевич! Не прячьтесь, я вас заметил. Здравствуйте!
Так и есть, опять Алексей Гаврилович! Пискунов в замешательстве стал бормотать, что безмерно удивлен, приложенный к губам палец его остановил, призывая говорить тихо.
— Не удивляйтесь! Я здесь работаю. По совместительству. Надзираю! — добавил с важностью.
— Надзираете за манекенами? Но ведь это же…
— Ну не только. — От дальнейших объяснений уклонился, видимо, тема была секретная, не подлежала огласке.
«Магазин омикрофонен, осторожничает!» — догадался Пискунов. А тот скользнул
— Ну, как вы насчет меня решили? Разговор на пляже, помните? Положительно?
Вот уж совсем некстати. Пискунов нахмурился, соображая, как бы тактичнее отказать, чтобы не обидеть.
— Боюсь, не получится, — отверг он с натянутой усмешкой. — Слишком уж банальная история.
— Есть другая кандидатура? Кто он? — Знакомый вонзился оком, сквозь розовую улыбочку проглянуло что-то жесткое, требовательное. Ждал.
— Да не в том дело. Ну отрезали вы клиенту голову, и что? Где тут проблема, конфликт? Кто с кем борется?
— Позвольте, позвольте, мой дорогой, — перебил Алексей Гаврилович. — Вы ведь меня даже не дослушали, а уже отвергаете с порога. Я же не все сказал. Что далыне-то было не сказал. И вообще…
— И не обязательно вовсе. Я и так знаю.
— Бог мой, да откуда?
— Ну хорошо, — Пискунов сосредоточился. — Тогда слушайте. С отрезанной головой, как говорится, все ясно. А дальше происходит следующее. В тот самый момент, когда опомнились, ощутили весь ужас положения и нужно было как-то уничтожить следы, не дай Бог, кто-нибудь… В этот самый момент перед парикмахерской останавливается великолепная машина черного цвета и требовательно клаксо-нит: ду-ду-ду… — Алексей Гаврилович, как эхо, чисто машинально тоже изобразил губами звук автомобильной сирены — подтвердил. А Пискунов продолжал: — Вы заметались в страхе. Открывать? Не открывать? Но как не открыть, когда уже раздается стук в дверь, настойчивый, властный. Единственное, что можно сделать, это набросить простынку на кресло с сидящим трупом, а голову спрятать в корзинку для мусора и накрыть газетой, что вы быстренько и делаете, причем, как мне кажется, газета была не центральная, а местная…
— Центральная, — вздохнул Алексей Гаврилович, слушавший с большим вниманием и все возрастающим удивлением, но уважительно. — Газета «Труд».
— А дальше так. Вытираете платком руки и суете платок в карман. Дверь открываете… Важный клиент садится в кресло, и вы начинаете его обслуживать. Ноги подкашиваются, бледны, как полотно, но специалист вы отменный и несмотря ни на что постригли, побрили по высшему классу. Клиент остался весьма доволен. Вот он достает кошелек, отсчитывает деньги и оглядывается… А на белом-то уже красное пятно величиной с тарелку… Жуткий момент! Подходит к креслу и простыню откидывает. Смотрит. Находит взглядом корзинку, газету приподнимает двумя пальцами и говорит такую фразу: «Побрили хорошо, но немного перестарались…» Тут у вас чуть ли не обморок, схватились за что-то и опрокинули флакон с цветочным одеколоном.
— Это был одеколон «Шипр», — уточнил Алексей Гаврилович, он был потрясен.
— Ну возможно, не спорю. А клиент продолжает: «Садитесь в машину, поедете с нами. Вы нам подходите!» Ну и так далее. Могу лишь добавить, что это было еще тогда, когда… Отсюда и пошла удача.
— Поразительно! — Алексей Гаврилович морщил узенький лобик как бы в тщетной попытке разгадать фокус. — Невероятно! Именно так — отсюда и пошла удача. Значит, не подхожу?
— Да главное-то даже не в этом! — Пискунов наседал. — Тут вопрос принципиальный. Преступник должен быть изобличен и наказан, таков закон жанра. Да вы и сами говорили, помните, в ресторане? А с вами, похоже, ничего подобного не случилось, никаких следов от наручников. Наоборот, преуспеваете!
— Преуспеваю! — согласился Алексей Гаврилович. — В каком-то смысле. — Он в досаде крутанулся на каблуке, видно, забыл, где находится. — А насчет того, кто с кем борется… Вот это и самое главное. — И сам себя перебил: — А если я вам еще кое-что о себе?.. Голова — это, между нами говоря, чепуха, мелочь.
Пискунова же опять напрочь выбило из седла, ибо в ответ на эти слова один из манекенов чуть усмехнулся. Алексей Гаврилович заметил и пояснил:
— Не обращайте внимания, мой напарник.