Воскресший гарнизон
Шрифт:
Однако все это — фантазии диверсанта. Другое дело — лже-фюрер Зомбарт, эта величественная в своей «лженепревзойденности» Имперская Тень! Им Скорцени все еще оставался доволен. Почти так же, как в свое время Господь — сотворенным им Адамом. И то сказать: не каждому дано мудрствовать над сотворением очередного «фюрера»! А что касается того, что Зомбарт — всего лишь двойник... Стоит ли торопиться с выводами? В конце концов только время покажет, кого на самом деле нужно считать двойником, а кого — истинным, соответствующим своему предназначению фюрером. Вот именно, время покажет!
«В любом случае, — заключил оберштурмбанфюрер, — этот двойник
Скорцени уже обратил внимание на то, как сильно и властно входит в свою роль лже-Ева, она же Альбина Крайдер. Любой театральный режиссер подтвердил бы, что она уже давно переигрывает фрау Браун.
— Кстати, что поделывает сейчас наша Альбина, она же «Ева»? — вполголоса спросил он адъютанта, не торопясь уходить со взлетного поля, за кромкой которого их ждал комендант «Регенвурм лагеря».
— Продолжает врастать в роль. В образе Евы госпожа Крайдер неподражаема.
— Судя по вашему восторгу, Родль, вы тоже не прочь перево-плотиться во лжефюрера?
— Напрасно иронизируете, Скорцени. В моем лице вы получили бы идеального двойника.
— Я вспомню о вашем предложении, когда понадобиться имитировать гибель фюрера с представлением публике изрешеченного тела вождя, — великодушно пообещал Скорцени. — А пока что вернемся к прелестям Альбины Крайдер.
— Так вот, если учесть, что Альбина еще и достаточно мудра и неплохо воспитана, то приходится лишь сожалеть, что рядом с фюрером все еще продолжает оставаться настоящая Ева.
— Возможно, Ева Браун и уступает лже-Еве, но как быть с истинно любимой женщиной фюрера Уинифредой Уильямс? [37] Нет, действительно, как с ней быть?
— Уж не хотите ли вы заставить меня искать еще и двойника этой уэльской германки? Такого количества двойников рейх выдержать не способен.
— Он и так неумолимо превращается в империю двойников, — согласно кивнул Скорцени.
— Кстати, до меня дошли слухи, что в последнее время фюрер заметно охладел к этой аборигенке Уэльса, поскольку она то и дело пытается спасти от концлагеря очередного еврея-гомосексуалиста.
37
Уинифред Уильямс (1898—1980) —родилась в Уэльсе, в семье журналиста Уильямса и Эмили Кароп. После смерти родителей удочерена семьей германцев. Была замужем за Зигфридом, сыном композитора Рихарда Вагнера. В 1930-м году, после смерти мужа, ударившегося к тому времени в отчаянный гомосексуализм, стала любовницей Гитлера и убежденной нацисткой. Исследователями установлено, что фюрер регулярно изменял с ней Еве Браун. Известна тем, что неоднократно звонила Гитлеру, спасая от концлагерей евреев и гомосексуалистов, друзей ее покойного мужа-гомосексуалиста.
— Это ж как нужно не уважать наше нацистское движение, чтобы требовать от фюрера освободить от концлагеря еврея-гомосексуалиста?! — ужаснулся обер-диверсант рейха. — Лично я пристрелил бы такую женщину прямо в постели, во время полового акта.
Они с Родлем держались на расстоянии от Имперской Тени. Это фон Тирбах шествовал почти вровень с «фюрером», весь преисполненный чувства ответственности. При этом одна рука его лежала
— Что же касается Альбины Крайдер, — молвил Родль, чтобы как-то завершить начатый разговор, — то она давно вошла в образ Евы Браун и теперь ищет достойного фюрера.
— Что тоже опасно.
— Пока что держим ее в замке «Вольфбург», взаперти. Чем реже она будет появляться на людях, тем лучше.
— Но с Зомбартом она контактирует?
– поинтересовался обер-диверсант.
— Нельзя утверждать, чтобы отношения их были искренними, но...
— А что, разве между настоящим Гитлером и той, настоящей, Евой Браун, — они искренние? Вы можете утверждать это с полной уверенностью?
— С полной — не могу.
— Вот в этом-то и заключается момент истины, Родль. И никаких псалмопений по этому поводу, никаких псалмопений!
— Кажется, сегодня вы не в духе, господин оберштурмбанфюрер, — примирительно признал Родль. Он всегда говорил так, когда волна скепсиса первого диверсанта рейха докатывалась до имени и деяний фюрера.
— Это не имеет значения.
— Так, может, прикажете доставить в «Регенвурмлагерь» саму Еву?
Предложение оказалось настолько поразительным, что от неожиданности Скорцени оступился и едва удержался на ногах.
— Надо бы продумать, как получше, поделикатнее это преподнести, дьявол меня расстреляй. Хотя само по себе появление в «СС-Франконии» не только лжефюрера, но и лже-Евы — обещает интересную интригу.
— Нет-нет, — окончательно добивал его адъютант, — я имею в врду ту, настоящую Еву, а не её двойника.
— Вам обязательно хочется, чтобы и в крематорий нас тоже отправили вдвоем.
— Согласен, снизойдет до двойника, — поспешно согласился Родль. — И если учесть, что при известных обстоятельствах «СС-Франкония» может приобрести статус полевой ставки фюрера, то почему бы не предусмотреть здесь апартаментов лже-Евы?
— Однако торопиться с этим тоже не стоит. Сами утверждаете, что проявляется резкое несоответствие характеров. А тут им обоим придется играть влюбленных.
— Считаете, что вскоре понадобится драматург, который бы писал для них любовные сцены?
— Вот и попробуйте себя в новом амплуа, Родль. Война-то ведь все равно завершается.
— Боже упаси. Иное дело, что драматург все же понадобится.
— Если под «драматургом» подразумевается рейхсфюрер СС Гиммлер, который уже подключался к созданию сценария нынешнего посещения Зомбарта, — то вы правы. К слову, вы, Родль, обратили внимание, как фамилия Имперской Тени —Зомбарт — удачно сочетается с наименованием новой популяции недочеловеком «СС-Франконии» — зомби? По-моему, в этой близости просматривается нечто роковое.
Скорцени взглянул на низкое холодное поднебесье, сливавшееся за небольшим перелеском с озерным плесом. Орел, зависший над прибрежным холмом, казалось, постепенно вмерзал в грязновато-серую пелену, но в какое-то время он вдруг вырвался из этого небесно-ледяного плена и стал медленно приближаться к аэродрому, нацеливаясь прямо на фюрера.
Орел вел себя именно так, как и должен был вести себя хищник, подкрадывавшийся к добыче. Но когда он буквально завис над заметившем его и остановившемся лжефюрере, фон Тирбах выхватил пистолет и, мгновенно, в движении подперев кисть правой руки кистью левой, навскидку выстрелил в него.