Восьмой дневник

Губерман Игорь Миронович

и дивный Божий дар юродивый

заблеял мудростью ублюдочной.

* * *

А те, которые культурны,

незримо в тогу облачась,

встают незримо на котурны

и чушь молотят, горячась.

* * *

Из разных замечательных эффектов,

доступных человеческому роду,

соитие бесполых интеллектов

забавно мне в дождливую погоду.

* * *

Учителей большое множество

меня

пыталось воспитать,

но я, упрямое ничтожество,

боялся праведником стать.

* * *

Ангелы, они же ангелицы,

голуби почтовые у Бога,

запросто умеют превратиться

в нищего у нашего порога.

* * *

В себе не зря мы память гасим –

не стоит помнить никому,

что каждый был хоть раз Герасим,

своя у каждого Муму.

* * *

На мякине меня проводили не раз,

много сказок я слушал как были,

но обидно, что часто меня и сейчас

на кривой объезжают кобыле.

* * *

Гоню чувствительность взашей,

но чуть погладь меня по шерсти –

теку из носа, глаз, ушей

и прочих жизненных отверстий.

* * *

Пришла осенняя пора,

и выпить хочется с утра.

Но я креплюсь, имея волю

сильнее тяги к алкоголю.

* * *

В гостях побыв, отбыли дети –

потомков буйственная ветка;

большое счастье – жить на свете,

любя детей и видясь редко.

* * *

Ни от кого не слышу мнения

насчёт полезности курения.

А ругань – каждому с руки.

Какие люди мудаки!

* * *

Неповторим в сужденьях быстрых

народ мой, пылкий и греховный,

здесь каждый сам – совет министров,

и каждый сам – судья верховный.

* * *

Подумал я – всерьёз и без лукавства –

про праведный когдатошний завет:

свет истины течёт и от мерзавства,

превратный, бесовской, однако свет.

* * *

Погода на душе стоит осенняя,

мне думается медленно и туго,

надежды все мои и опасения

уже неотличимы друг от друга.

* * *

Народ не стоит обвинять

за нрав овечьего гурта:

не видеть и не понимать –

весьма целебная черта.

* * *

Тоска, тревога, пустота…

Зовёт безмолвная дорога

в иные выбраться места…

Там пустота, тоска, тревога.

* * *

Заметил я по ходу дня –

пошляться довелось, –

что девки смотрят на

меня,

но как бы просто сквозь.

* * *

Окучивая разные пространства –

духовные имеются в виду, –

единое всемирное засранство

готовит несусветную беду.

* * *

Рубивший врага на скаку

и сыром катавшийся в масле,

мужчина в последнем соку

особенно крут и несчастлив.

* * *

Блядская течёт сейчас эпоха,

блядские характеры вокруг,

блядствует успешливый пройдоха,

блядство и в себе ловлю я вдруг.

* * *

Сегодня я с разумом в полном союзе,

меня не обманет горластый герой,

но мелкие дребезги бывших иллюзий

меня глубоко ещё ранят порой.

* * *

Все высокие утопии

воплотились Божьим роком

и в густой крови утопли,

но не сделались уроком.

* * *

Пою теперь один мотив,

хотя ничуть не жду развязку,

однако веер перспектив

сложился в наглую указку.

* * *

Я боюсь решительных суждений,

но глаза от ужаса не сужу:

часто в виде смутных побуждений

дикость наша плещется наружу.

* * *

Мы влились в жизненный балет

и на иглу его подсели;

хотя у жизни смысла нет,

но мы придумываем цели.

* * *

Я б не писал белиберду,

имей таланта я в достатке,

но на российском холоду

я застудил мои задатки.

* * *

Пошли вожди в России странные,

и все года при них – печальные,

они как будто иностранные

завоеватели случайные.

* * *

Пылкое любовное объятие,

краткое душевное безумство

действует на мировосприятие,

сильно уменьшая в нём угрюмство.

* * *

Не нахожу пристойных слов,

завидя гнусность и похабство:

раскрепощение умов

из нас не вытеснило рабство.

* * *

Транжира, мот и расточитель

разгульной жизни под конец –

уже умеренный скупец

и воздержания учитель.

* * *

Воспитан я дворовой школой местной,

учился я, стараний не тая,

была районной шлюхою известной

учительница первая моя.

* * *

На планете несчётно мыслителей,

даже гении числятся сотней,

но убийц, палачей и растлителей