Воспитательные часы
Шрифт:
– Пока, мам. Люблю тебя.
Она шмыгает носом мне в шею.
– Ты выглядишь таким счастливым.
– Тогда почему ты плачешь?
– Потому что мой ребенок влюбился.
Я оглядываюсь, чтобы увидеть, кто наблюдает, поглаживая ее по голове.
– Господи, мам.
– Мама всегда знает такие вещи.
– Мама…
Она хмурится и разрывает объятия. Шмыгает носом.
– Позволь мне сказать то, что я должна сказать.
– Здесь?
– Сейчас? Боже.
Лорел и мой отец смотрят, неловко стоя рядом с
– Ты слишком много работаешь. Я хочу, чтобы ты повеселился.
– Так и есть.
– Но на самом деле это не так. Ты прячешься в своей комнате и держишься особняком, и я знаю, что у тебя были трудные времена.
– Ее руки теребят пуговицы на моей рубашке.
– Но теперь у тебя есть Лорел, и я думаю… Она хороший друг.
Друг.
Мама косится на меня.
– Не смотри на меня так, ты знаешь, что я имею в виду.
Я понятия не имею, о каком взгляде она говорит, поэтому киваю, чтобы прекратить все это.
– Ладно.
– Окей. Что угодно.
– Тогда ладно, я думаю, нам пора.
– Целует меня в щеку.
– Приезжай домой на День Благодарения. Мы заплатим за бензин.
Я покачиваюсь на носках.
– Окей.
Она бросает взгляд на Лорел.
– Если хочешь, можешь привести гостя в этом году.
– Мама.
Она поднимает руки.
– Что?! Я просто говорю.
– Посмотрим.
– Я улыбаюсь ей сверху вниз.
– Люблю вас, ребята. Спасибо, что приехали.
Ее губы снова дрожат.
– Мы любим тебя.
– Она поворачивается, делает несколько шагов к Лорел и тоже обнимает ее.
– Пока, милая. Было приятно познакомиться.
– До свидания, миссис Рабидо.
– Эти голубые глаза, искрящиеся озорством, смотрят на меня через плечо матери.
– Езжайте осторожно.
– Все в машину!
– кричит отец, давно переступив порог терпения, и колотит кулаком по капоту.
– Мальчики, пристегнитесь.
Мы смотрим, как мои родители садятся в машину. Папа заводит двигатель машины и направляется через парковку к массивному выезд со стадиона.
Прежде чем я успеваю подумать о том, что скажу дальше, Лорел бросается ко мне, обнимая за шею. Моя тяжелая сумка падает на тротуар, и я прижимаю ее к себе, впиваясь губами в нее. Без предисловий наши языки сплетаются, адреналин все еще пульсирует в моем теле.
– Мне нравится смотреть, как ты борешься. Это так возбуждает.
– Вот как?
– Я мог бы привыкнуть к тому, что она встречает меня после победы или поражения. Рассказывая мне, какой я удивительный после каждого матча, повышая мое эго. Засовывала язык мне в горло и трясь грудью о мою.
Лорел тянет меня за бедра, и я веду назад, пока ее задница не ударяется о водительскую дверь моего джипа, не заботясь о том, что мои родители, вероятно, все еще на улице рядом с парковкой и, скорее всего, могут видеть, как мы целуемся.
– Ты
– Ее ладони проникают мне под рубашку, пробегают по животу. Обводят пупок. Играют с поясом штанов.
– Нет.
– Я не только не устал, но еще никогда в жизни не был так возбужден.
– Ты слишком устал, чтобы заняться чем-нибудь сегодня вечером?
Слишком устал, чтобы тусоваться с ней? Вряд ли.
– Чем, например?
– Твоя мама упоминала, что на прошлой неделе у тебя был день рождения. Почему ты ничего не сказал?
– Я парень. Обычно нам плевать на наши дни рождения.
– Мне не плевать на твой день рождения, потому что мне не плевать на тебя.
– Она целует меня в кончик носа.
– Возможно, у меня найдется для тебя угощение.
Это возбуждает мой интерес.
– Ах вот как? Что за угощение?
— Не волнуйся, ничего такого. Просто небольшой подарок, потому что я не смогла отпраздновать с тобой твой настоящий день.
– Хорошо.
– Мы расстаемся, чтобы я мог открыть пассажирскую дверь. Она заскакивает внутрь.
– К тебе или ко мне?
– Ко мне, если ты не против? Лана уехала домой, а Донован проводит выходные с новым парнем, с которым встречается.
Ее сосед - гей? Хм.
Как я мог этого не знать?
Когда мы возвращаемся к ее дому, и я паркуюсь у обочины, Лорел расстегивает ремни, изгибает свое фантастическое тело, наклоняется через центральную консоль для поцелуя, ее дыхание мятное от жвачки.
Мы целуемся добрых десять минут, языки перекатываются, руки блуждают, пока я не становлюсь болезненно твердым и готовым трахнуть Лорел на заднем сиденье моего джипа.
Хочу ее чертовски сильно.
Вместо этого она отстраняется, грудь тяжело вздымается. Глаза сверкают.
– Дай мне двадцать минут и возвращайся.
Дерьмо.
Со стоном поправляя неистовый стояк в спортивных штанах, я киваю, проводя одной из своих больших ладоней по волосам. Я прожил двадцать один год (в основном) без секса; могу подождать еще двадцать минут.
– Ага.
Еще один торопливый поцелуй в губы, и она исчезает, убегая на переднее крыльцо дома. Она слегка машет рукой, и ее огненно-рыжие волосы скрывается в доме.
Будет странно, если я сяду здесь и заставлю себя кончить? Дрочить на ее подъездной дорожке? Сижу, держа руку на члене, жесткая эрекция напрягается ещё сильней в ожидании разрядки.
Прикрываю его ладонью, одна из худших гребаных идей, которые у меня когда-либо были, потому что он дергается.
Снова взглянув на дом, я стону, когда сдаюсь и засовываю дрожащую руку в штаны, сжимаю член одной рукой, а другой перекладину в джипе над моим окном. Скольжу рукой вверх и вниз, набирая скорость, голова откидывается назад, когда яйца напрягаются. Поглаживаю и поглаживаю, рыжие волосы Лорел доминируют в моей фантазии. Ее кремовые, бледные груди. Ухоженная полоса между ее раздвинутыми бедрами.