Воспоминания мёртвого пилота
Шрифт:
Я шёл к своему самолёту с разрешением на вылет подписанным диспетчером. Под крылом в ожидании стоял Павел и нервно грыз ногти. Услышав звук моего приближения, он повернулся ко мне, сделал несколько шагов навстречу и спросил:
– Ну что, командир, летим?
– Сейчас груз проверят и полетим, - отвечаю я.
– А без проверки улететь нельзя?
– с тревогой в голосе спросил он.
– Можно, - говорю я ему.
– За деньги можно всё, что угодно.
Он расстегнул дипломат, с которым не расставался весь полёт и, не показывая мне его содержимого, спросил:
–
– Тысячу долларов проверяющему и по сто каждому члену экипажа. За молчание.
– Здесь две тысячи, - протянул мне деньги Павел.
– Уладь, пожалуйста, этот вопрос.
Я положил деньги в карман комбинезона и быстрым шагом направился обратно в штаб. На половине пути мне повстречался майор, идущий по своим делам на стоянку самолётов. Зная, что Павел смотрит мне в спину, я решил подкрепить свои слова о предстоящей проверке небольшой сценкой, разыгранной с этим офицером.
– Товарищ майор, - обратился я, к нему перегораживая собой дорогу, - не подскажете, где находится кабинет вашего заместителя командира полка по политической подготовке?
– ничего умнее придумать я не успел.
– В штабе. На втором этаже, - пытаясь разойтись со мной, ответил он.
Я должен был остановить его любой ценой. Пришлось перейти на неофициальный язык и сделать ему деловое предложение:
– Слушай, майор, я дам две бутылки водки, если проводишь меня до замполитовской двери.
– Видимо, он тебе действительно очень нужен, - сказал он и, повернувшись, пошёл передо мной.
На втором этаже штаба я дал ничего непонимающему офицеру сумму денег, которой бы хватило на десять бутылок водки, и попросил его несколько минут не выходить на улицу. У одураченного бизнесмена, сходящего от волнения за свою контрабанду с ума, за это время в голове должна была сложиться полная картина особо опасного преступления: "дача взятки должностному лицу в особо крупных размерах", совершаемого мною по его заказу. Офицер ушел, а я постоял несколько минут в коридоре и вышел на улицу. Оглянувшись по сторонам я убедился, что небо как всегда голубое, что в Подмосковье набирает силу весна, и оттого, что я только что стал соучастником преступления жизнь на Земле не остановилась.
Я не спеша шел к самолёту и думал: "По этой дорожке сотни раз ходил первый космонавт планеты Юрий Гагарин приезжавший сюда из Звёздного Городка на полёты, а сейчас вот иду я, простой капитан Григорьев, в кармане у меня была сумма денег, равная моей двухгодовой зарплате, и сердце моё не сжимается от страха, а поет от радости. Что ж "Богу богово, а кесарю кесарево". Нет, пожалуй на кесаря я не тяну. Правильнее было бы сказать "..., а слесарю слесарево".
Не доходя пару десятков метров до стоянки, я жестом приказал пассажирам подниматься в самолёт, а технику дал команду готовиться к запуску двигателей.
Глава 9
Раздираемый любопытством второй пилот, запросивший разрешение на руление к
– Ну, как всё прошло?
Штурман и бортовой техник с любопытством посмотрели на меня. Значит, из-за невыдержанности Сергея придётся делиться долларами и с ними. "Эх, молодость, - подумал я.
– Предупреждал тебя, молчи. Теперь весь экипаж будет знать о деньгах". Сделать ничего уже нельзя. Я объявил для всех:
– После разгрузки в Крыму все получат небольшую премию.
В Симферополе, попрощавшись с пассажирами и их грузом, члены моего экипажа принялись дружно уговаривать меня остаться ночевать на благодатной украинской земле. Я считал, что безопасней для нас держаться от мафии как можно дальше. А в том, что мы только что расстались с организованной преступной группой, у меня не было ни малейшего сомнения.
Ночной полёт. Стартовое время, отведённое экипажу от первого взлёта до последней посадки, подходит к концу. Как только мы заняли эшелон маршрутного полёта и включили автопилот, навалилась усталость. Я уселся поудобней в своём кресле и уснул под гул четырёх турбовинтовых двигателей.
"Не могу понять, как я оказался в этом полутёмном помещении. Где я? То ли пустая комната, то ли рабочий кабинет. Свет проникает через узкое окно, расположенное почти под потолком. Наверно это чей-то подвал. Попробовал пошевелиться. С удивлением обнаружил, что не могу этого сделать. Сижу на стуле. Мои ноги привязаны к его ножкам, а руки за спиной перетянуты кожаным ремнём.
– Очнулся, голубь ты наш перелётный. За дураков нас принял. Ну, ничего, сейчас у тебя наши доллары через глаза вылезут, - сказал один из двух бандитов, стоящий рядом со мной.
Где я видел эти тупые рожи?
– попытался вспомнить я, но не успел. Невидимый мной, напарник говорившего надел на мою голову прозрачный полиэтиленовый мешок. Когда он затянул его у меня на шее, я задёргался. От недостатка воздуха глаза стали вылезать из орбит, рот открылся, пытаясь вздохнуть хоть немного кислорода.
Казалось, ещё чуть-чуть и я умру", но кто-то толкнул меня в плечо, и я с удивлением обнаружил, что моё туловище отклонилось от вертикального положения, и провод наушников передавил мне шею. Осмотревшись, я с удовольствием увидел вокруг себя привычную картину пилотской кабины. Второй лётчик спит, штурман сидит у себя в стеклянном носу самолета и что-то пишет в бортовом журнале, а борттехник, разбудивший меня, хитро прищурил глаза и сказал:
– Вид у тебя был такой, как будто ты тёщу во сне увидел.
– Замполита, - ответил я, улыбаясь.
Но улыбка быстро сползла с моего лица, когда, повернувшись к приборной доске, я обнаружил, что все навигационные приборы очень странно себя ведут. Стрелка радиокомпаса медленно описывала круг за кругом, гироскопический указатель курса показывал, что мы летим на восток, хотя я точно знал, что Ленинград от Симферополя расположен почти строго на север. И хоть пятнадцать раз меняй название этого города, его географическое местоположение не измениться. Из своей кабины с недоумением на лице выглянул Васильев.