Вот придет кот
Шрифт:
Все эти «ревнители свободы» понапихали всюду своих «агентов влияния». И в то время, пока наши бескорыстные политтехнологи в (или «на», запутался) Украине бились из всех сил, помогая ее народу встать на единственно верный путь, эти гнусные шпионы сбивали людей с панталыку.
Вывод один:
Стабильность должна быть стабильной и стабильно стабилизироваться…
А теперь без трепа.
Мне кажется, систему заклинило именно после Майдана. Такой, знаешь ли, «момент истины». Вылез в ботиночке маленький гвоздик
Главный метод любой стабилизации — гипноз. «Раньше все было очень плохо, теперь все будет очень хорошо». Метод надежный, но всегда рождает самогипноз. «Нет причин беспокоиться, Государь. Цена нефти прет к небесам, стабильность торжествует, народ благоденствует».
И вдруг — бух!
Выясняется, что этот самый народ, вкушающий плоды стабильности, не имеющий никаких претензий к любимой власти, способен задавать вопросы. (Пока, слава богу, не здесь, но кто знает, что будет завтра?)
Выясняется, что этим неблагодарным вдруг может, например, не понравиться, когда мухлюют на выборах. И что самое кошмарное: народ этот способен выйти на улицы.
Из-за чего? Добро бы из-за колбасы, это еще понять можно. Так ведь нет! Из-за ерунды сущей — какие-то там голоса у него на выборах сперли.
Требовалась быстрая реакция. И она последовала.
Задействовали телевизор — к тому времени уже полностью отлаженный и вещающий как положено. Кликнули резерв партии — «наших» орлят.
Юные орлята слетелись быстро. Главный орленок взмыл над всеми, проклокотав, что Родина в опасности и лидер нации под угрозой. Захлопал крыльями, обещая «вывести на улицы 300 тысяч человек и отстоять Россию».
Триста тысяч не набралось, но в одном из митингов участвовали тысяч шестьдесят. Изрядное количество подвезли из других городов. Всех облачили в одинаковые накидки, выдали транспаранты, написанные единым шрифтом, флажки, изготовленные по единому образцу. Стихийный порыв, никакой казенщины.
Ребята стояли, дружно внимая речам ораторов. В толпе суетились активисты — давали указания, проверяли списки, руководили процессом. Глаза сверкали от ощущения собственной значимости. Ни щитов, ни мечей, правда, при себе не имелось, однако готовность к бою чувствовалась.
Но пасаран! Майдан не пройдет! Таков наш ответ Чемберлену…
Зрелище казалось экзотичным, хотя у ребятишек имелся аналог. Не отечественный, правда. Китайский.
Без сомнения, помнишь товарища Мао Дзедуна — весьма популярная личность в годы нашей юности. Какой прекрасный, вспомни, социализм строил, покруче нашего. Одно время в его колхозах даже ложки и миски общими были, готовить дома еду не разрешалось — один котел, один стол для всех. А сколь мудро действовал, изводя «оранжевую чуму»?
Если вдруг подзабыл детали, напоминаю.
В какой-то момент ощутил товарищ Мао, что делишки в стране идут плоховато — со жратвой проблемы, и вообще. Народ не то чтоб роптать начал (китайцы вообще не из тех, кто на власть ропщет), но чем черт не шутит. К тому же среди начальников,
Молодому поколению — тем, кто еще не был испорчен мыслями и не подвержен шатаниям — объяснили, что в рядах старшего поколения имеются скрытые враги Отечества и лично товарища Мао (что, впрочем, одно и то же). Особенно много врагов среди недоразвитых преподавателей. Их надлежало разоблачить. Учеба временно откладывалась ввиду более важных дел.
Отряды бывших студентов и примкнувших к ним активистов назвали «хунвейбинами». Словечко, памятное, должно быть, и тебе.
Бороться с врагами Отечества (оно же — товарищ Мао) предлагалось, развешивая на заборах плакаты — «дадзыбао». Предлагалось также изо дня в день ходить по улицам и проспектам с лозунгами, флагами и портретами вождя.
Развесили. Походили. Оказалось — недостаточно. Профессоришки упорствовали в своем невежестве. Тогда засевших в аудиториях профессоров велено было выволакивать па улицу, ставить на колени и заставлять каяться. Самых упертых надлежало бить палками до тех пор, пока не расколются или не перестанут дышать, отравляя воздух.
Идея получила широкий отклик, число молодых борцов, с радостью забросивших учебу, росло день ото дня, как и число избиваемых стариков.
Но для поддержания энтузиазма одних профессоров было маловато. Посему следующим объектом назначили всех, кто так или иначе мог навредить товарищу Мао. Искать таких следовало не только в рядах гнилой интеллигенции (ее уже почти не осталось), но — что самое занятное — и в рядах местного партийного руководства. Высшим руководством товарищ Мао занялся лично. Мероприятие получило название «огонь по штабам».
Дело пошло. Тем из соратников Вождя, кто имел или мог иметь неправильные мысли, был преподан урок. Хотя большинство давно отучились иметь какие-то мысли, кроме одной — как ему угодить.
Дальше, правда, возникла небольшая заминка. Энтузиазм начал перехлестывать через край. Били уже всех подряд, без разбору.
Пришлось создавать новые отряды, призванные усмирять не в меру разгулявшихся сверстников. Затем — уже с помощью армии — громить и этих, новых.
Однако и с такой задачей товарищ Мао справился.
Ну, то седая старина, вспомнил по аналогии. В нынешние времена хунвейбина так просто не изготовишь — другой контингент. Общество потребления, увы, расслабляет. Но если быть объективным, не уверен, что такая задача впрямую ставится. До поры до времени, во всяком случае. Энтузиазм тоже дозировать надо. И потом — весь этот «огонь по штабам»… Кто знает, куда занесет молодняк?
Я думаю, местные наши хунвейбинчики — просто страшилка. «Демонстрация флага», как говорят на флоте.
Юные борцы пошумели, порезвились и разъехались. Впереди маячил очередной Селигер — палатки, музыка, солнышко, травка, высокие гости в рубашечках.