Вовка Ясный Сокол

Абдуллов Роман

У человека тоже вырабатывается дофамин, и человек тоже может попасть в зависимость ожидания счастья.

Именно это происходит с людьми, которые много времени проводят на развлекательных сервисах, например, на Tik-Tok. При просмотре ролика человек так же, как и бедная крыса, ждёт счастья. Он смотрит ролики дальше и дальше. Счастье все не настает, но человек его ждёт и ждёт… А жизнь проходит мимо.

Как

же хорошо, что мы не крысы и можем остановиться!

Сарделька, сосиска и пять шоколадок

Однажды зимой мама послала меня в магазин.

– Тебе уже почти девять лет, – сказала она. – Справишься.

Ходил я по магазину, ходил, прилавки разглядывал и мучительно вспоминал, что же надо купить.

Может конфет? Вон их тут сколько – в разноцветных фантиках, больших и маленьких, шоколадных и карамелек… Нет, конфеты я бы точно запомнил.

А если пряников? Я люблю пряники, особенно с холодным молоком. О, молоко надо! А пряники – нет. Досадно…

Рядом с молоком лежало сливочное масло. Масло папа по утрам на хлеб мажет.

Решено – беру масло, хлеб и… пряники! Ну и молоко, конечно.

Расплатился я, пришел домой и говорю:

– Мама, я половину забыл.

Мама заглянула в пакет и засмеялась:

– Вторую половину тоже. Только про молоко и вспомнил.

Мама снова перечислила мне продукты. Хотела на бумажке написать, но я отказался: не совсем ведь без головы, уж на второй-то раз не забуду. Однако телефон взял – маме позвонить, если что.

И вот снова иду в магазин, про себя список повторяю. Вдруг телефон зазвонил, а я все бубню под нос:

– Какао, мука… Да?

– Вовка, привет! Это не мука, а дядя Коля. Что-то я до мамы твоей никак не дозвонюсь.

Я обрадовался, кричу:

– Дядя Коля, здравствуйте! Она пылесосит, не слышит. А я ужасно вам рад, только говорить не могу, а то все забуду.

– Что забудешь?

– Какао, мука, туалетная бумага, три сосиски…

Я все перечислил, а дядя Коля и говорит:

– Вовка, это легко! Надо просто соединить все предметы по цепочке. Представь, что в какао высыпали муку, перемешай их хорошенько. Потом в горку муки воткни рулон бумаги, и он наполовину торчит оттуда. Затем в этот рулон продень гирлянду из сосисок…

Когда мы добрались до конца списка, я уже сам придумывал, как и что соединять. В мандарины я повтыкал зубочистки, затем на зубочистки нахлобучил банку со сметаной, та даже проткнулась и сметана полезла сквозь дырки, начала стекать по зубочисткам. Вот чего я навыдумывал!

Я стоял у дверей магазина, смеялся и азартно кричал в трубку. А кругом народ! Все косятся на меня, стороной обходят,

разве что пальцем у виска не крутят.

В общем, запомнил я список. Дядя Коля сказал, что так можно хоть сто предметов запомнить, хоть тысячу, а на прощанье пообещал скоро в гости быть.

Я все купил, принес и попросил маму:

– А отправь меня еще в магазин!

– Опять забыл что-то?

– Не, просто понравилось.

Мама проверила купленное, удивилась и сказала, что на сегодня с покупками закончено и пора мне делать уроки.

Я побрел в комнату и уселся за стол. Уроки учить не хотелось, а хотелось еще потренироваться в запоминании списков. Очень уж увлекательно и похоже на крутой фокус. Я огляделся вокруг. Чего бы еще запомнить? Кровать, шкаф, карта, машина, лего… Нет, не то. Свою комнату я итак наизусть знаю: ночью с закрытыми глазами что угодно здесь найду.

Я нехотя открыл учебник по окружающему миру и пролистал до страницы со следующим уроком.

– Что день грядущий нам готовит?

День грядущий подготовил целую страницу картинок с продуктами. Я с восторгом уставился на них. Вот оно! И в магазин ходить не надо!

Я запомнил все продукты по порядку, потом отдельно продукты растительного происхождения и животного – так требовалось в задании, и довольный собой, взялся за уроки.

На следующий день в школу я шел с опаской. На носу были зимние каникулы, и Павел Григорьевич, наш физрук, грозился сдачей подтягивания. А для меня турник – сплошное мучение и позор. Вот все я умел: и бегать, и прыгать, – а подтягиваться – нет.

Опасения мои оказались не напрасны. После разминки Павел Григорьевич объявил:

– Сегодня сдаем подтягивание. Мальчики на высокой перекладине, девочки – на низкой.

Мы подошли к турнику, к этой ненавистной железяке, до которой даже на цыпочках не достать, только со стула. На пятерку надо было подтянуться аж четыре раза. Я вытирал вспотевшие ладони о штаны и с тоской следил, как одноклассники ловко вверх себя тягают не только по четыре, но и по пять раз, а Ленька Горохов, так и вовсе шесть. Вот хвастун!

Ленька спрыгнул и толкнул меня в плечо:

– Что Вовка, опять веселить всех будешь?

Я нахмурился и промолчал. Это им веселье, а мне расстройство одно.

С каждой минутой в груди все туже сжимался горячий ком. Мой позор приближался. Вот уже и неповоротливый Женька подтянулся три раза, и тощий Гришка. Остались только мы с толстяком Толиком.

Мальчишки столпились тут же, еще и девочки как назло подошли. Я чувствовал, что у меня даже голова вспотела и ее будто иголками закололо от страха.

Толик вальяжно забрался на скрипнувший стул и сказал Павлу Григорьевичу: