Вовка Ясный Сокол

Абдуллов Роман

– Вы стул, пожалуйста, не убирайте.

Павел Григорьевич удивленно вскинул брови, но просьбе внял. Толик ухватился за турник, повисел секунд пять, носками касаясь стула, и опустился. Выдохнул:

– Все, – и опять же неторопливо слез.

Мне на мгновенье чуть полегчало, обрадовался я, что не один такой. Но вокруг все как засмеялись: и мальчишки, и девчонки, даже Павел Григорьевич, хоть он и старался сдерживаться, но тоже улыбнулся. И опять внутри все скрутило, сжало чуть не до тошноты.

– Ну, Вовка, – обернулся

ко мне Павел Григорьевич, – твоя очередь.

Я шагнул на стул, как на эшафот. В голове гудело, ноги тряслись, а перед глазами туман встал.

Потными пальцами я вцепился в турник. Стул из-под ног выскользнул, и я повис. Руки напряглись, но как я ни старался, согнуть их не мог. Словно две твердые палки торчали из плеч.

– Ну, Вовка, постарайся! – уговаривал Павел Григорьевич. – Ты же будущий мужчина, защитник. Ну!

Он сделал только хуже. Слова о какой-то будущей ответственности надавили не хуже пресса, которым машины сплющивают. Пальцы разжались и я свалился.

До конца физкультуры надо мной подсмеивались, а когда мы пришли в столовую, то Ленька, увидав в тарелках пюре с сосисками, вдруг выдал:

– Вовка с Толиком болтались на турнике, как сосиска и сарделька, – а потом подумал и добавил: – Сосиска и сарделька висели на стене, сосиска и сарделька свалилися во сне.

– Ленька, – сказал я с угрозой, – еще слово и ты превратишься в отбивную.

– И кто меня отобьет? Ты что ли? Кишка тонка!

– Вон Толик отобьет, – ответил я. – У него не тонка.

Все оценивающе посмотрели на Толика, и я сообразил, что не очень-то вежливо поступил. Вышло, будто Толика толстым назвал. Но он ведь и правда толстый…

Я подсел к Толику и сказал:

– Ты не переживай. Как говорится, сила есть – ума не надо.

Толик откусил за раз полсосиски и прошамкал полным ртом:

– А я не переживаю. И сила у меня есть. Во, пощупай!

Он сунул мне под нос согнутую в локте руку. Я потрогал бицепс. Ну да, мощно!

– У меня просто вес большой, – важно пояснил Толик. – А так я даже посильнее Леньки буду.

Ленька скривился, но ничего на это не ответил и дразнить Толика сарделькой перестал. Зато мое имя будто позабыл и все называл сосиской.

– Сосиска, ешь сосиску, иначе сил не прибавится.

– Сосиска, а вдруг у тебя ни силы нет, ни ума? Как ты живешь такой?

В конце-концов я не выдержал, перегнулся через стол и треснул ему ложкой по лбу. Ленька вытаращил глаза и заверещал, как девчонка. Все повскакивали, и чуть не вспыхнула драка, но тут наша классная, Галина Ивановна, заметила беспорядок и подошла. При ней все притихли.

Потом мы строем отправились в класс, а там Галина Ивановна велела сидеть всем на местах и не бегать, раз мы не умеем вести себя в общественных местах. Леньке осталось только зло сверкать глазами, однако я знал, что он еще отыграется за ложку и постарается, чтоб прозвище "Сосиска"

прилипло ко мне навеки.

Всю перемену мы просидели за партами, а когда прозвенел звонок и начался "Окружающий мир", я с ужасом увидел, что не взял учебник. Потренировался вчера со списками на нем, а в рюкзак не положил.

Ну все, теперь Ленька будет звать меня глупой сосиской или безголовой, или еще какой. Он горазд на выдумки.

Галина Ивановна сказала открыть учебники на странице девять. Все открыли. Кроме меня. Я наклонился к своей соседке по парте, Соньке Злобиной, и прошептал:

– Подвинь учебник на середину. Я свой забыл.

– Вот еще! – фыркнула Злобина и вообще положила учебник на свой край.

Галина Ивановна увидела наши перешептывания и сказала:

– Соколов Вова, а где твой учебник?

Я встал и, повесив голову, признался:

– Дома.

Галина Ивановна была очень хорошей учительницей: по пустякам не наказывала, голос на нас не повышала и всегда старалась разобраться в проблемах класса. Но вот насчет тетрадей и учебников у нее был пунктик. Не принес, забыл – значит не уважаешь ни школу, ни учителя.

Вот и сейчас Галина Ивановна прищурилась строго и спросила с холодком в голосе:

– Как же ты заниматься собрался? Вот прямо сейчас у нас тема "Как правильно питаться". Надо разглядеть фотографии и назвать продукты. Что же ты будешь разглядывать? Придется тебе двойку поставить.

Две двойки за день – это уж слишком! Сначала по физкультуре, теперь по окружайке. Да еще и за фигню такую! На соседнем ряду противно захихикал Ленька и одними губами прошептал:

– Сосиска!

Тут у меня щелкнуло, и я выпрямился.

– Зачем же двойку? – говорю. – Я и так, без разглядывания фотографий, вам отвечу. – И я по цепочке, как вчера запомнил, назвал все продукты по списку: – Рыба, редиска, горошек, яблоки, сливочное масло, лук…

Слова вылетали из меня без задержек и промедлений. Мне хотелось рассмеяться, глядя на вытянувшиеся от изумления лица одноклассников и Галины Ивановны. А они смотрели то на меня, то в учебник, то на меня, то в учебник. Я даже глаза к потолку поднял, чтоб они не подумали, что я куда-то подглядываю. Ленька тоже посмотрел на потолок. Но там, ясное дело, фотографий не было.

Когда я закончил перечислять, Галина Ивановна растерянно сказала:

– А еще надо указать какие из продуктов растительного происхождения, а какие животного.

Все снова в ожидании уставились на меня, а я выпятил грудь, устремил взгляд вдаль и ответил:

– Продукты животного происхождения: рыба, масло, сыр, яйца. Продукты растительного происхождения: редиска, горошек, яблоки, лук, сливовый джем, хлеб.

И главное – все по порядку и ничего не забыл, не выпустил.

Целую минуту в классе висела тишина. Потом Галина Ивановна кашлянула и сказала: