Война 1812

Трифоев Александр Владимирович

В дальней от входа беседке пожилой монах вёл разговор с молодой прихожанкой. Священник говорил медленно, не глядя на собеседницу. Он прикрыл глаза и провёл ладонью по лицу. Казалось, погрузился в далекие видения. Мелкие морщинки избороздили его лицо. Под глазами синели круги - печать многих бессонных ночей. Казалось его голос идёт откуда-то свысока и далёко.

– Увы, дочь моя. Я не смогу передать твоё письмо маршалу Макдональду.

Прихожанка посмотрела на него с недоумением.
– Святой отец, мы же договаривались? Вы обещали?

Если я сделаю хорошее пожертвование? Неужели вам недостаточно?

Монах покряхтел. Погладил крест на груди.
– Обстоятельства изменились. Вчера несколько заключённых подожгли конюшни "Третьего уланского полка". И пока охрана помогала тушить и спасать лошадей, сбежали с места заключения.

– Святая богородица! – женщина в ужасе заломила руки. Прижала к груди. Начала повторять одно слово. – Зачем? Зачем? Зачем? Их уже почти освободили?

– Никто не знает, что происходит в заблудших душах, дочь моя. Дьявол помутил рассудок солдат. Сбил с пути истинного. Мало того, что убежали. Так, ещё по дороге взорвали склад с порохом, убили охрану. А вечером прислали письмо герцогу. Там целый список требований. И пока де Шанс не выполнит их, грозят ежедневно уничтожать военное имущество.

– Господи, господи, господи… - в ужасе, крестилась прихожанка. Неужели правда?

– Да, дочь моя. Теперь - они не просто бежавшие узники, а преступная группа "Союз пяти сердец". Так подписались в письме.

Несчастная побледнела. Сердце гулко застучало. Руки задрожали.
– Святой отец, это какая-то чудовищная провокация. Я хороша знаю полковника Гжегожа Дабковского. Знакома с офицерами его полка. Не могли они поступить подобным образом. Не могли.

– И тем не менее, это, так.

***

Полковник Карл Гроссен вернулся от руководства весь в мыле и саже. Зашёл в штабную избу, сразу же велел как можно быстрее найти и позвать к себе датского конунга.

– Господин Харальд Хитрый, объявлена гражданская тревога. Все ищут сбежавших из-под ареста польских артиллеристов. Нашему полку выпала большая честь. Две роты отправляются вместе с отделением полиции в недельный рейд с проверкой по деревням и селам.

Гроссен взял со стола кувшин. Налил в кружку воды. Выпил залпом. Вытер рукавом рот.
– Это большая ответственность. Я решил, что помогать полицейским должен… – Перевели взгляд на конунга.

Датчанин, не обращая внимания на руководство, повернулся в пол оборота, смотрел в окно, думал о чём-то своём.

Начальник прокашлялся. Посмотрел на подчинённого. – Ваше сиятельство, вы слышите меня?

– Слышу, – ответили, не отрываясь от происходящего в окне. – Думаю, надо отправить майора Олларда Циплера. Он давно желает проявить себя. Это как раз тот случай.

Гроссен недовольно приподнял левую бровь.
– Признаюсь. Думал, лучше поручить это опасное дело, вам? Да и герцог де Шанс того же мнения. Он даже настаивал. Убеждал, это задание специально для вас.

– Для меня? – ткнули пальцем себе в грудь.
– Не-е-т! Мне нельзя. Мои ребята не переносят

полицейских на дух. Они полицию не любят больше, чем русских. На них такой зуб! Столько конфисковали контрабанды! Не дай бог, что случиться – сразу за мечи - всех порубят в капусту. А отвечать будет, кто? Вы? Я не возьму на себя такой ответственности.

Немец досадливо прикусил губу. Снова посмотрел на конунга. Продолжил перечислять задание. – Также нам поручили направить две роты на усиление охраны пленных польских артиллеристов.

Варвар отвернулся от окна. Недовольно махнул головой.
– Ещё лучше! Вы, что? Хотите, чтобы война началась раньше времени? После той драки в таверне ребята держаться только на том, что у них забрали оружие. А тут! Обидчики! В шаге. Да, они передавят их голыми руками!

Полковник глубоко вздохнул. Недовольно вытянул нижнюю губу.
– Тогда я не знаю? Есть ещё одно поручение. Несколько людей надо на организацию поста наблюдения на перекрестке дорог.

– Далеко? – конунг строго свёл брови.

Полковник, как мог, сделал голос мягким.
– Здесь. За деревней.

– Вот! – исполнительный подчинённый, как школьник, решительно поднял ладонь к потолку.
– Det var nоdvendigt at starte med denne vigtige opgave! – (С этого, архиважного задания и надо было начинать! Дат.).

Он вытянулся. Щёлкнул каблуками. Задрал подбородок потолку.

– Господин полковник! Можете не сомневаться. Никто лучше моих орлов не выполнит столь ответственного поручения герцога! Умрём! Но враг не пройдёт! Когда надо начинать дежурство?

Гросенн вернул твердость голосу. Показывая, кто в доме начальник. – Немедленно!

…..

В небольшую избушку патрульных, стоящую на перекрестке дорог, возмущенно зашел недовольный купец.

– Как вы смеете задерживать обоз? Я продаю вино всем. Меня знает вся округа. Я буду жаловаться вашему начальству. Я буду жаловаться начальству вашего начальства. Это вопиющее безобразие! Вы, все, пожалеете! Я, между прочим! Сейчас! Везу вино самому графу Полиновскому.

Проверяющий дожевал свою пищу. Не торопясь, поковырял палочкой промеж зубов. Произнёс с чудовищным датским акцентом. – Calmez-vous. (Успокойтесь, гражданин. Франц.) Мы вас не знаем. С сегодняшнего дня, по приказу герцога де Шанса, проверяем всех проезжающих.

– Проверка! – он поднял жирный палец к потолку.
– Бесплатная. То есть, для вас, не будет стоить ничего. Час, от силы два, уж точно не больше трёх часов, всё замерим, запишем, проверим… Вас, ваши документы, возниц, животных, груз, всё, что лежит в повозках. Сверим с classeur(С картотекой. Франц.) Часов через пять-шесть, если не найдём des biens compromis et illеgaux (Компромата и нелегальных товаров. Франц.) Отпустим на все четыре стороны. Если не хотите, чтобы вас проверяли, платите один серебренный с каждой подводы. И следуйте спокойно далее.