Война Доминантов. Раунд 4
Шрифт:
Я понял, что мне нужно писать.
– Что ж, я хочу добавить к последнему заданию. Возможно, ты сможешь проверить, смогу ли я это достать.
– Я кивнул на компьютер.
Стив сверкнул своей странной улыбкой, прежде чем сосредоточиться на экране, пока я писал: «Погугли подарки, которые показывают крайнее раскаяние». Я пододвинул к нему блокнот, опустив свои часы под стол.
Он посмотрел на блокнот и кивнул, поднимая кулак в ликовании.
Я снова
– Это было мое последнее задание. – «Ублюдки заставили меня выпороть Тару и не показывать раскаяния».
Он сделал паузу и прочитал. Я не был уверен, почему мне становилось так легко, после того как я рассказывал Стиву о таких вещах. Возможно, из-за того, что его лицо превратилось в маску искреннего страдания. Было приятно.
– Это чудовищно, - выдохнул он, прежде чем повернуть экран ко мне.
Я украдкой просмотрел список, затем остановился на одной идее и записал ее.
– Ты ни хрена не понимаешь.
– Я продолжал просматривать список, записывая каждую идею, которую мог использовать. Когда я сократил список до шести пунктов, я остановился и показал Стиву.
– Интересно, мы сможем найти магазин с этими секс-игрушками?
Стив прочитал, и усмешка медленно озарила его лицо.
– Я могу это устроить.
****
Я выглянул в окно лимузина, стараясь быть незаметным, проверяя обстановку в небе. Где же оно? Я хотел позвонить Стиву и спросить. Мы продержались полдня без всяких заданий. Это было чертовски жутко. Как затишье перед бурей.
Окно между Стивом и нами опустилось.
– Посмотрите на это!
Спасибо, блять.
Я быстро подвинулась к Таре и улыбнулся самолету, пишущему буквы в небе.
– Ох, как здорово.
– Тара начала озвучивать каждую букву.
– П... р... о... с... т... и... Прости?
– Ага, - сказал я.
– Какой-то придурок, должно быть, за что-то просит прощения.
Она повернулась ко мне.
– Ты?
– Я? Конечно, я сожалею. За то, что я сделал.
– Ты сделал это для меня? За глупости, которые ты совершил в последнее время?
– Эм.
– Черт. Блять, блять, блять.
– Нет. Не я.
Она некоторое время изучала меня, затем откинулась на спинку сиденья.
– Баллы.
Я пытался придумать, что сказать. Дерьмо. Ничего. Нечего, блять, сказать. Все прошло чертовски здорово, да?
– О, замечательно, - пробормотала она, вытаскивая свой телефон. Она посмотрела на экран и ахнула от недоверия.
– Что? Я не помню, что это значит.
– Она швырнула в меня телефон.
Я посмотрел на него, и, несмотря на разочарование, меня охватило волнение. Люциан играет с Тарой на грани.
Блять.
– Что это?
– скомандовала она, пристально глядя на меня.
– Я должен... делать то, что приблизит нас... к кое чему.
Ее брови взлетели вверх.
– Ты брал уроки иносказательности?
– Проще говоря, я должен практически убить тебя, трахая различными способами.
– О, Боже.
– Стив поднял разделяющую нас с ним перегородку с рекордной скоростью.
Глаза Тары на мгновение расширились, прежде чем она вновь приняла скучающий вид.
– Наверное, будет весело. Жду не дождусь.
– Она сняла футболку и бюстгальтер, глядя в потолок.
– Может, ты сможешь избавить меня от страданий?
Боль пронзила меня, и я едва выдавил из себя улыбку.
– Я не трахаюсь с женщинами в обмороке или мертвыми, милая.
– Что ж, рада слышать.
– Затем она сняла брюки, и я увидел ее бедра. Чертовски удивительно, что вид ее обнаженного тела был подобен удару по яйцам. А вид ее боли, - ударом в сердце.
Я переместился на сидении и опустился перед ней на колени.
– На середину. И держись за спинку сиденья, любимая.
Я смотрел на ее грудь, позволяя желанию овладеть моим телом и разумом. Я позволил себе войти в нужное настроение и провел пальцами по ее вытянутым рукам, затем медленно приблизился к ее твердым соскам и вздымающейся груди.
– Ты готова?
Она сглотнула и закрыла глаза, не ответив. Я наклонился и прижался губами к ее уху, одновременно поглаживая тыльной стороной пальцев по соску, крепко сжимая ее руку. На грани жестокости.
– Ты же знаешь, как сильно я ненавижу причинять тебе боль?
Ее дыхание участилось и стало прерывистым. Без сомнения, ее гнев и желание развязали войну. И я знал, что еще до того, как все закончится, это внутреннее поле битвы будет в крови и виной тому будут мои руки.
– Скажи мне, что ты знаешь, как сильно я это ненавижу. Просто скажи «да».
– Я скользнул губами по ее подбородку и нежно прикусил ее губы своими, облизал. Я позволил голоду овладеть мной и с жадностью пососал ее нижнюю губу, затем верхнюю, продолжая мучить ее сосок.
– Да, ты этого хочешь, ты всегда этого хочешь. Не сопротивляйся. Тебе это нужно, милая. Удовольствие вместе с болью.
Я жадно пососал ее подбородок, затем щеку, позволяя поцелуям стать нежными на ее носу и лбу, прежде чем превратиться в голодные на ее упрямых губах.
Я ущипнул ее за сосок, и ее губы приоткрылись в крике. В безумии доминирования я протолкнул свой язык ей в рот, требуя подчинения, теперь уже успокаивающими движениями гладя сосок и постанывая от раскаяния ей в рот.