Война на Тихом океане и общество США (1941-1945)

Буранок С. О.

Первым официальную версию представил в своих выступлениях 8 и 9 декабря президент Рузвельт. В обращении к Конгрессу 8 декабря основной акцент был сделан на характеристике и оценке самой атаки. Относительно небольшая речь президента (продолжительность 6 минут), наравне с ведущими периодическими изданиями, заложила основы восприятия американцами нападения [328] . Суть выступления заключалась в том, чтобы показать обществу единственного виновника войны – Японию [329] .

328

Позже её поддержат историки официального направления: Akira I. Origins of the Second World War. London; New York, 1987. P. 184–185; Akira I. U.S. Policy toward Japan before World War II // Pearl Harbor Reexamined. Honolulu, 1990. P. 24; LangerW., Gleason S. Challenge to Isolation 1937–1940. New York, 1952; Langer W., Gleason S. The Undeclared War 1940–1941. New York, 1953; Fies H. Churchill, Roosevelt, Stalin. Princeton, 1957; Feis H. The Road to Pearl Harbor. Princeton, 1950; Rauch B. Roosevelt: From Munich to Pearl Harbor. New York, 1967; Ienaga S. Japan’s Last War: World War II and Japanese 1931–1945. Oxford, 1978. P. 244.

Бернс Дж. Франклин Рузвельт: Человек и политик. М., 2004.

329

Bachrach D. Pearl Harbor. San Diego, 1989. P. 30; Akira I. Origins of the Second World War. London; New York, 1987. P. 183–184.

Президент не менее 7 раз акцентировал на этом внимание слушателей, употребляя следующие выражения: «неспровоцированная и подлая атака», «неожиданное, вероломное нападение», «внезапное и спланированное вторжение» и т. д. [330] При этом подчёркивал, что у США была совершенно иная, противоположная позиция: «Соединённые Штаты находились в мире с этим народом и по просьбе Японии продолжали вести переговоры с её правительством и императором, желая сохранить мир на Тихом океане» [331] .

330

Addresses and Messages of Franklin D. Roosevelt. Washington, 1942. P. 125–126.

331

Ibid. P. 125.

В выступлении чётко видна схема убеждения аудитории: 1) США находились в мире; 2) США желали мира; 3) США пытались всеми способами сохранить мир. В то время как Япония: 1) планировала войну; 2) желала войну; 3) начала войну. Более ясную и простую для восприятия модель придумать трудно.

Слово «мир» употребляется 3 раза и только в отношении США, а слово война (атака, нападение) 15 раз и в основном применительно к Японской империи – «японская атака», «война с Японией», «японское нападение». Для большей убедительности сказанного президент использовал ещё два приёма: 1) он представил свою речь как иллюстрацию мнения всех американцев: «Я надеюсь, правильно понял волю Конгресса и народа». 2) Рузвельт заявил: «Факты вчерашнего дня говорят сами за себя. Мнение граждан США уже сложилось» [332] , т. е. не выступление главы государства формирует общественное мнение, а наоборот, сама речь сформирована им. А стало быть, войны требует не президент, а весь народ.

332

Addresses and Messages of Franklin D. Roosevelt. Washington, 1942. P. 126.

На следующий день, 9 декабря, выступая по радио, глава Белого Дома более детально остановился на причинах войны, посвятив этому начальную часть «беседы». В первом же абзаце Рузвельт одновременно и характеризует атаку, и объясняет её истоки: «Внезапные преступные нападения японцев в Тихом океане стали кульминацией десятилетия международной безнравственности» [333] .

Используя в данном предложении пассивный залог, президент переносит главный акцент на слово «нападения», «прикрепляя» к нему сразу две оценочных характеристики, что быстро создаёт уже в подготовленном прессой сознании граждан образ агрессии. А множественная форма («нападения») усиливает сформированное чувство опасности и является продолжением наиболее эмоциональной и выразительной части предыдущего выступления, где Рузвельт перечислял объекты японских атак, каждый раз начиная предложения словосочетанием «прошлой ночью».

333

Ibid. P. 127.

Сами японские атаки на Гавайи, Филиппины, Уэйк и Гуам описаны президентом как «внезапные и преступные», криминальный характер японских действий усиливается во втором абзаце, где противник представлен в качестве «сильных и изобретательных гангстеров». Такой нестандартный образ врага, созданный в первые минуты выступления, должен был показать не только отношение к противнику и событиям 7 декабря, но и дать понять, что к преступникам будут применены самые суровые меры. Этот тезис президента подчёркивает и фраза «гангстеры объединились против всего рода человеческого», а следовательно, совершили самое безнравственное, бесчеловечное и жестокое преступление.

Весьма вероятно, что Рузвельту было очень важно показать нации, что враги США «объединились». Хотя на момент выступления – 9 декабря 1941 г. никаких «гангстеров» не было – был один «преступник» – Японская империя, но ввиду необходимой подготовки общественного мнения, президент ставит Италию и Германию на одну сторону с Японией, говоря об их единстве как о свершившемся факте. Для того чтобы показать опасность данного союза «бандитов», президент США использует всего два прилагательных – «сильные» и «изобретательные», в английском оба этих слова заканчиваются на суффикс

«ful», что создаёт впечатление у слушателей не только силы их союза, но и завершённости, «наполненности», единства. Но и противостоящие «гангстерам» силы охарактеризованы Рузвельтом чрезвычайно ярко, образно, даже величественно: «весь род человеческий», т. е. сила ещё более мощная, чем «сильные и изобретательные гангстеры».

Во втором предложении этого абзаца Рузвельт также использует безличное обозначение врага: «Их вызов теперь брошен Соединённым Штатам Америки» [334] . Эта короткая фраза ещё раз подчёркивает основную мысль предыдущего выступления (от 8 декабря): инициатор конфликта – Япония, как и единственный виновник войны. А вызов заключается, по мнению президента, в том, что «Япония предательски нарушила давно установленный между нами мир» [335] . Второй раз по ходу речи оратор называет врага, причём слушателям сразу становится любопытно: если предложением выше противники были обезличенными и всегда во множественном числе, то здесь фигурирует только один из «гангстеров». Возникает справедливый вопрос – а кто остальные, причём тот факт, что Рузвельт не называет их, показывает – другие «международные бандиты» хорошо известны американцам, более того, их кандидатуры очевидны.

334

Addresses and Messages of Franklin D. Roosevelt. Washington, 1942. P. 128.

335

Ibid. P. 128.

Правоту Рузвельта подтверждают как материалы прессы, где ещё долгое время после 7 декабря будет обсуждаться «германский след» Тихоокеанской войны [336] , так и реакция простых граждан на нападение, уверенных, что такое событие не обошлось без вмешательства Гитлера [337] . Президент успешно добился в своей речи создания образа множественности противников, причём сделано это было в самый важный момент выступления, когда оно только началось и американские граждане слушали Рузвельта очень внимательно. Это подготовило общественность к неизбежности войны не только с Японией, но и её союзниками.

336

White W. On the Battle Fronts // Current History. 1942. January. P. 425

337

Library of Congress. American Folklife Center. After the Day of Infamy: «Man-on-the-Street» Interviews Following the Attack on Pearl Harbor. LWO 4872, Reel 406, Side B, AFS 6358; Hill R. Hitler Attacks Pearl Harbor. New York, 2003. P. 214.

Другим важным моментом данного фрагмента речи стало появление противопоставления «война – мир». Важно, что в обоих предложениях с элементами обозначенного противопоставления используется пассивный залог, благодаря которому всё внимание акцентируется на Японии – «нарушила мир», «объединилась с гангстерами для войны». Это ещё раз подчёркивает сознательность действий японцев и их ответственность за произошедшие события в глазах президента США.

После такого вступления Рузвельт произносит три резких как по интонации, так и по содержанию фразы в пассивном залоге: «Много американских солдат и моряков было убито вражескими действиями. Американские корабли были потоплены. Американские самолёты были уничтожены» [338] . Использование здесь пассивного залога прекрасно иллюстрирует не только суть названного выше вызова, но и троекратно заостряет внимание слушателей на пострадавшей стороне. Это должно было сформировать образ жертв, потерь и страданий. Изменение предложений на активный залог сразу бы ликвидировало их направленность, силу и значение для формирования такого образа. Троекратное повторение в начале каждой фразы прилагательного «американские» призвано активизировать патриотические настроения аудитории, показать принадлежность утраченных кораблей и самолётов каждому гражданину США, не говоря уже об утраченных жизнях. Завершают данный образ три глагола – «убиты», «потоплены», «уничтожены».

338

Addresses and Messages of Franklin D. Roosevelt. Washington, 1942. P. 128.

Рузвельт не описывает ущерб нейтральным глаголом «потеряны», который подходит и для материальных, и для людских потерь, но не несёт никакой конкретики. А в первые дни после нападения важно было заложить основные стереотипы восприятия 7 декабря, поэтому и глаголы должны быть содержательными, эмоциональными, врезающимися в память. К тому же президент особо подчёркивает в каждой из трёх фраз самую крайнюю степень потерь – здесь не место словам «ранены», «повреждены», «подбиты». Продолжение этих трёх ключевых предложений, на первый взгляд, очень неожиданно: «Конгресс и народ Соединённых Штатов приняли этот вызов» [339] . Следовательно, если смысл вызова заключается в словах «убиты, потоплены и уничтожены», то и ответ на этот вызов должен быть таким же. И граждане обязаны быть к этому готовы.

339

Ibid.