Война сердец
Шрифт:
— Ты прав, с такими, как ты, вообще не стоит разговаривать. А то, чего доброго, отупеешь от их вида, — парировал Данте.
— Чё ты сказал?
— Чего слышал. Лучше не лезь ко мне. Предупреждаю по-хорошему.
— Гляди-ка, он предупреждат! — не затыкался Рене. — Хозяин тута я! Чё хочу, то и делаю. Энто мой дом, а ты тута никто! Ясно?
Данте чувствовал, как волна неистовой злобы буквально разрывает ему грудь. Как же его достали эти спесивые тупицы! Сил просто уже нет!
— Ты, нелюдь, может те в
— На себя посмотри, вонючка!
— Я не понял, чё ты сказал? Энто кто из нас вонючка? — взбеленился Тито.
— Ну уж точно не я.
— А ну-ка, мелкий, слезай с лошади! Тито, давай ему вмажем!
Пацаны спустились с лестницы, потрясая в воздухе кулаками. Лицо Данте окаменело. Он сузил глаза и направил Ветра прямо на мальчишек. Лошадиное копыто прошло в паре сантиметров от ноги Тито.
— Зырь, чё он делает! Он мне чуть ногу не отдавил! — Тито подпрыгнул, пытаясь сбить Данте с лошади. Тот поставил Ветра на дыбы и, едва удерживаясь на нём, снова направил на обидчиков. Конь слегка ударил Тито передними копытами, и мальчишка брякнулся на землю.
— Ты чё делаешь? — заорал Рене, сжимая кулаки. — Вот тварёныш бездомный, да я тя щас!
Но Данте не унимался — сапфировые глаза потемнели, став почти чёрными.
Он молча направил лошадь на Рене, сбив с ног и его. В ответ Рене начал орать диким голосом, размазывая сопли и слёзы по жирным щекам:
— Папа!!! Папа!!! Меня убивают!!!
Из дома выскочил немолодой толстяк с крупным носом. Это и был сеньор Сильвио Бильосо, хозяин эстансии.
— Это чегой-то тута у вас происходит? Ренато, ты чего орёшь? Кто тя обидел?
— О-о-он! — всхлипнул Рене, пальцем тыкая в Данте.
— Эй ты, какого чёрта ты сделал с моим сыном? — Сильвио грозно сдвинул кустистые брови.
— Ничего я не сделал, — глухо отозвался Данте.
— Тоды чего он ревёт?
— А мышь его знает!
— Врёт он всё! — встрял Тито. — Он на нас напал вместе со своей лошадью!
— В следующий раз не будете обзываться.
— А ну-ка слезай! — Сильвио подошёл ближе.
— Хрен вам! — Данте показал язык. — Вы мне не отец и мне не в указ!
— Ах ты, змеёныш! — Сильвио резко остановил коня и, ухватив Данте за ногу, попытался стащить его вниз. — Слезай, кому говорят!
— Пустите! — мальчик уцепился двумя руками за лошадиную шею. Рене, по-прежнему сидя на земле, с нескрываемым злорадством наблюдал за происходящим. Тито стоял с открытым ртом.
Ветер встал на дыбы, пытаясь сбросить седока. Данте для своих двенадцати лет искусно управлялся с лошадью, но ни седла, ни стремян под ним не было. Держась руками за Ветра, он хотел свободной ногой лягнуть Сильвио, но кубарем свалился на землю. Пацаны заржали.
— Старый пень, — прошипел
— Чего ты сказал?
— СТАРЫЙ ПЕНЬ! — повторил Данте громко, с вызовом буравя глазами Сильвио.
Мужчина размахнулся и своей здоровенной лапищей ударил мальчика, оставив на щеке багровый след. Затем он ухватил Данте за руку и потащил в дом. Хотя лицо его горело от пощёчины, Данте не выглядел обескуражено. Глазищи его буквально искрились от ярости. В ответ на очередное хихиканье за спиной Данте обернулся, показал язык, а затем скрылся в недрах дома.
Комментарий к Глава 2. С небес на землю --------------------------------
[1] Mendiga (исп.) — бедный, нищий.
[2] Речь в данном случае идет о таком явлении, как самосуд — незаконная расправа с действительным или предполагаемым преступником, без обращения к государственным органам.
[3] Жёлтый дом — сумасшедший дом.
====== Глава 3. Особые методы воспитания ======
Сильвио втащил Данте в гостиную — квадратную комнату, плотно заставленную мебелью, — и с силой швырнул его на пол.
— Сопляк! Как ты смеешь со мной разговаривать в таком тоне? Как ты смеешь издеваться над моим сыном? Ты, выродок! Я те щас задам! — вопил Сильвио, брызгая слюной. Широкие ноздри его раздувались от негодования.
И хотя в груди у Данте тоже всё кипело, он осознал: в подобной ситуации лучше бы промолчать. Только вот беда заключалась в том, что молчать Данте не умел. Язык у него был ядовитый, как у змеи, и так и чесался покрыть Сильвио и его семейство трёхэтажными словарными конструкциями. От ненависти мальчика всего трясло. Сидя на полу, Данте вцепился ногтями в пёстрый ковёр, пытаясь унять дрожь.
— Я тя приютил из жалости, потому что мой безмозглый братец подобрал тя в какой-то канаве! И вот, чем ты мне платишь, скотина? — орал Сильвио во всё горло. Данте молчал, занавесив лицо волосами.
— В чём дело? Чего тут за крики? — из соседней комнаты появилась женщина, укутанная в шаль цвета влюблённой жабы [1]. Она была чудовищно худа и напоминала мумию. Щёки её ввалились так, что, казалось, будто кожа натянута на голые кости.
— Леонора, энтот выродок избил Ренато! — сообщил Сильвио.
— Никого я не бил! — выкрикнул Данте.
— Да? Тоды почему мой сын валялся на земле?
— Потому что он урод и достал меня! — не сдержался Данте, но мгновенно получил оплеуху такой силы, что уткнулся лицом в пол.
— Я тя проучу, скот паршивый!
— Когда ж это кончится? — воскликнула Леонора противным визгливым голоском. — Я говорила те, Сильвио, не надо брать это исчадие в дом. А ты всё: падре Эберардо требует... Сам бы пожил с этим нелюдем, а потом требовал чего-то, этот падре. Вышвырнуть эту бродяжку к чертям на улицу, да и делов то.