Война сердец
Шрифт:
— Чёрт возьми! И кто придумал, что девочки должны носить эти идиотские неудобные платья? — выругалась она, забыв, что приличная сеньорита не должна грубо выражаться.
Вдруг за кустами мелькнул огонёк. Девочка была не из пугливых. Она смело выбралась из зарослей, пошла на огонёк, прижалась к цветущему дереву жакаранды и так и обомлела.
На берегу, буквально в паре шагов от Эстеллы, сидел мальчик. Он водил пальцем над водой, вырисовывая на ней узоры. Руки его светились фиолетовым, а узоры, которые он рисовал, не исчезали, ложась на гладкую поверхность воды, будто ковёр. Эстелла разинула рот, совершенно забыв о том, что приличная сеньорита
Мальчик сидел как вкопанный и не шевелился, увлечённый своим занятием. Эстелла крепче ухватилась за дерево, но тут произошла неприятность: под её каблучком хрустнул сучок. Мальчик вздрогнул и обернулся:
— Кто здесь? — крикнул он в темноту.
Эстелла пустилась на утёк, но зацепилась ногой за корень и — ШМЯК — с размаху свалилась на землю прямо носом вниз. Как же больно!
Данте так и не осмелился вернуться в дом Сильвио и вот уже несколько часов сидел на берегу реки, растрачивая свою магию на бесполезную ерунду. Как вдруг услышал шорох. За деревом мелькнуло светлое платье. Девчонка? Тут же раздался хруст и стон. Данте пошёл на звук. Девчонка лежала на земле и отчаянно пыхтела, видимо, пытаясь не разреветься.
— Ты кто такая? Какого чёрта ты за мной шпионишь? — не очень-то вежливо выпалил Данте, зыркая на девчонку своими яркими глазами.
Эстелла села. С любопытством оглядела Данте. В его волосах запутались листья, и мальчишка почему-то напомнил ей дикого, но очень милого и смешного зверька — ёжика. Он был необычный, даже красивый, и у него не было спеси на лице и напудренных волос, как у друзей её сестры. Зато у него был фингал под глазом.
— Чем орать, лучше помоги. Не видишь, я упала?
— Вижу.
Данте приблизился. Ухватив девчонку под локти, он поставил её на ноги. Эстелла застонала.
— Тебе больно?
— Угу, я, наверное, ногу сломала.
— Идти можешь?
— Не знаю...
— Тогда держись за меня.
Обхватил девочку за талию, Данте повёл за собой. Он усадил Эстеллу на срубленное дерево и сам сел рядом.
— Где болит? Покажи, — сказал мальчик.
Эстелла приподняла подол платья, открыв тонкую щиколотку и кусочек панталон. Ей пришла в голову смутная мысль, что неприлично показывать ноги да ещё и мальчику, и если мама узнает, она её придушит. Но откуда она узнает? Да и нога болит ужасно...
Чулок был порван, на щиколотке кровоточила рана. Данте стащил с девчонки туфлю и чулок. Эстелла даже возмутиться не успела, как он положил руку ей на рану и несколько раз провёл по ноге вверх и вниз. Его пальцы осветились зелёным, ранка тоже. Миг, и она затянулась на глазах, словно её и не было.
— Ну вот и всё, — пробормотал Данте и отвернулся. Эстелла хлопала глазами, разглядывая здоровую ногу. Даже следа не осталось. И нога больше не болела.
— Как ты это сделал?
— Вот как-то так, — отозвался мальчик.
— Это колдовство?
— Наверное, понятия не имею.
— Как это?
— Я умею делать много странных вещей с тех пор, как себя помню. Почему — мне никто не объяснял. Так ты мне не сказала, зачем ты за мной шпионила?
— Я не шпионила! Точнее не за тобой... в общем... — девочка запнулась.
— А за кем же?
— Ну... я гуляла тут и заблудилась немного, — призналась она. — Увидела свет и пошла на него. Потом увидела тебя и стала смотреть.
Данте исподлобья взглянул на девчонку.
— Если пришла поиздеваться, так и скажи. В кои-то
— Какой ты грубый! Я не фифа! — Эстелла вздёрнула нос. — И не собиралась я над тобой издеваться. Мне просто понравилось то, что ты делал.
— Что?
— Ну, ты рисовал на воде узоры и они не исчезали.
— Ах, это...
— Как ты это делал?
— Не знаю...
— А ты можешь показать?
— Показать?
— Ну да, а вдруг я тоже так смогу.
Данте сполз с бревна и присел на колени. Эстелла внимательно уставилась на мальчика. Данте поднял руку, она осветилась красным. Вода в реке тоже. Данте пальцем нарисовал на воде облако, потом ещё облако, домик и лошадку. Рисунки не исчезали, а ложились рядом друг с другом, будто мальчик рисовал на бумаге.
Придя в восторг, Эстелла захлопала в ладоши и громко завопила:
— Ух ты!!!
Данте вдруг шарахнулся в сторону.
— Что? — не поняла девочка. — Что я сделала не так?
— Не надо орать мне в ухо! Ненавижу, когда так делают! Ненавижу ор и хлопки!
— Ну извини... — пожала плечами Эстелла.
Данте отрешённо смотрел вдаль, на реку. Визг девчонки напомнил ему вопли и пощёчины Сильвио и в груди защемило от осознания собственного одиночества. Некоторое время дети молчали. Эстелла украдкой разглядывала странного мальчишку в профиль. У Данте была идеальная кожа — без единого прыщичка, без единого пятнышка. Мальчик был похож на ожившую фарфоровую куклу. Внезапно он обернулся и взгляды их встретились. Эстелла почти утонула в сапфировых глазах. Данте тоже внимательно рассматривал девочку. Глаза у неё были чёрные, большие, с пушистыми ресницами, круглое личико и чуть пухлые губы. Щёки мальчика вспыхнули. Он ещё ни разу так близко не сидел рядом с девчонкой, тем более с такой... такой красивой.
— Нога больше не болит? — спросил он, чтобы сказать хоть что-нибудь.
— Не-а... Спасибо, кстати. А почему у тебя синяк под глазом?
— Так, ерунда... Подрался кое с кем.
— Ой, а я тоже иногда дерусь. С сестрой. Один раз вырвала ей клок волос за то, что она сломала мою куклу. Рёву потом было! Мисолина такая дура! А научи меня рисовать на воде, — всё это девчонка выпалила скороговоркой.
Взял руку Эстеллы в свою, Данте принялся водить ей над водой. Естественно, у Эстеллы ничего не получилось. Зато она ощутила, как от пальцев мальчика исходит вибрация. Неужели это магия? А он настоящий, настоящий колдун? Он был другой, не такой как те дети аристократов, что неоднократно гостили в их доме. Друзей Мисолины Эстелла на дух не выносила. Чванливые, наглые, высокомерные, презирающие всех вокруг, такие же снобы, как и их родители. А этот мальчик был особенный. Данте вполголоса рассказывал о бескрайних пастбищах, на которых пасутся белоснежные овечки и большие мясные быки; о рабах и батраках, вынужденных гнуть спины на толстосумов; о том, как он скачет верхом на длинноногой лошади и хочет стать гаучо.
Данте говорил и говорил, он никогда в жизни ни с кем столько не разговаривал. Почему-то он решил, что эта девчонка не станет его дразнить. Она не испугалась его волшебства, не шарахалась и не обзывала психом и Дьяволом. Наоборот, была восхищена, и Данте почувствовал себя уверенней в её обществе. Эстелла же забыла обо всём на свете: где она находится, что происходит и даже как её зовут. Так они и сидели, глядя на горизонт, пока последний луч солнца не скрылся под водой.
— Ой! — встрепенулась Эстелла.