Война сердец
Шрифт:
БАМС! Дверь дома распахнулась. На пороге появилось большое круглое пузо. За пузом вывалился и его хозяин. Поросячьи глазёнки Сильвио, пошарив по округе, упёрлись в Данте. Землевладелец перевёл взгляд на необъятную Руфину и ощерился. Он уже было хотел что-то гаркнуть, но усатый жандарм его опередил:
— Сеньор Сильвио, мы нашли мальчишку!
— Возле реки ошивался, — добавил сиплоголосый жандарм.
— Ещё и бегал от нас, гадёныш. Но наша собака любого поймает, — доложил коротышка.
— Замечательно, — Сильвио поковырял пальцем в ухе, засунув его туда почти наполовину. — Вы свою работёнку сделали. Теперь проваливайте восвояси. Время позднее, уж
Жандармы откланялись. Калитка скрипнула — они ушли.
— Ну-с! — Сильвио повернулся к Руфине. — Кто тя, толстуха, просил его кормить?
— Не морить же ребёнка голодом, — проворчала Руфина.
— После того, чего он тут устроил, он больше и крошки хлеба в моём доме не получит. Так, ты! — Сильвио повернулся к Данте. — Ну-ка вставай, пошли!
— Куда? — мальчик сдержал дрожь в голосе.
— Куды надо! Встать, я сказал!
Данте с трудом поднялся со скамейки. Ему на секунду пришлось ухватиться за стол — ноги вдруг сделались ватные. Так он и знал, что этот человек не упустит шанса над ним поизмываться.
Данте пошёл следом за Сильвио, испытывая невероятное чувство унижения. Он старался держаться от мужчины на расстоянии — мало ли что придёт в голову этому зверю. Может, он его в комнате запрёт на ключ и оставит без еды дня на два? Ну это-то он выдержит, тем более что сердобольная Руфина найдёт способ добраться до него, когда все уснут. Хорошо, что он успел поужинать.
Но надежды Данте на столь благополучный исход мигом улетучились, когда Сильвио вытолкнул его на чёрную лестницу. Он осветил факелом темноту, а затем приподнял крышку люка.
— Спускайся! — Сильвио указал на дыру в полу.
— Зачем? Я туда не пойду!
— Пойдёшь. Пойдёшь, как миленький. Я сказал спускайся! Или я силой тя втолкну, и ты скатишься по лестнице и все кости се переломаешь. Так что спускайся по-хорошему.
Данте вжался в стену.
— Я... я... я... туда не пойду! Там крысы! И там нет света! Я туда не пойду!
— Ты меня уже заколебал, — Сильвио говорил спокойно, даже безразлично. Это было куда хуже, чем крики и брызганье слюной. И Данте понял: этот человек уже не остановится. Он хочет закрыть его в подвале и там уморить. Сильвио был адекватен и вменяем. Вероятно, он несколько дней это обдумывал.
— Спускайся вниз, — повторил Сильвио. — Уж полночь, я спать хочу и не собираюсь стоять тута до утра.
Данте даже челюсти не смог разжать, чтобы хоть что-то сказать. Всё тело будто железным обручем сковало, и он только беспомощно хлопал глазами. Неужели это от страха? Мальчик был далеко не из трусливых и такое с ним случилось впервые. Он попробовал призвать на помощь магию, но это мало что дало — лишь заискрились кончики пальцев. Зато лимит терпения у Сильвио оказался исчерпан.
— Даже не пытайся применять тута свои дьявольские штучки! После твоей выходки в столовой мой сын заикается до сих пор! Урод! Не думай, что те это с рук сойдёт! — и Сильвио, схватив Данте за шкирку, потащил его к люку. Данте не сопротивлялся, его как беспомощного котёнка приподняли над полом и столкнули в дыру. Мальчик пролетел по крутой лестнице, сосчитав боками ступеньки, и впечатался в землю.
— Я ж тя предупреждал: лучше по-хорошему! Ежели переломал все кости, я лекаря звать не стану, так и знай! — дверца люка захлопнулась. В замке повернулся ключ. Данте некоторое время слушал, как Сильвио пыхтит и отдувается. Постепенно шарканье его ног затихло вдали.
Мальчик остался в кромешной темноте и тишине. Слышалось только лёгкое шуршание сбоку. «Наверное крысы», — подумал Данте,
Понемногу тело Данте обрело чувствительность. Мальчик уцепился за влажную землю пальцами и приподнялся, закутываясь в оборванный плащ. Он был жив и даже цел. Удивительно, но факт — при падении он не сломал ни руки, ни ноги, ни рёбра, не свернул шею и не разбил голову, хотя ступени были каменные. Навряд-ли это волшебство. Скорее — простое везение.
Данте сосредоточился и попытался вызвать на ладони огонёк. Ему это удалось. Разглядеть что-то при таком свете было сложно, да разглядывать собственно и нечего было — подвал пустовал. Прежде здесь хранились бочки с вином и бутылки с виски, к которым подчас любил приложиться Сильвио. А ещё мешки с мукой, зерном и кофе. Но, после того как тут завелись крысы, оставлять в подвале хоть что-то стало невозможным. Крысы жрали зерно, прогрызали дыры в мешках с кофе и опрокидывали бутыли с полок, разбивая их вдребезги. Руфина который год вела с крысами войну. И который год война оканчивалась безоговорочной победой крыс.
Вместе с тем как к Данте возвращались силы, огонёк на его ладошке становился ярче. Данте направил руку на стены ещё раз. Луч упал на огромную жирную крысу, важно лежащую в углу. Новый приступ страха буквально вывернул Данте все внутренности. Он ползком добрался до лестницы и сел на ступеньки — как можно дальше и выше от крысы.
Но страх не уходил, сводя мальчика с ума. Крыса же на Данте никак не реагировала; лежа на месте, изредка пошевеливалась. Но каждое её малейшее вздрагивание, отдавалась в мозгу у Данте, как удар церковного колокола. Мальчик залез ещё повыше на пару ступенек, уткнулся лбом в стену. Солёные капельки слёз потекли по его фарфоровым щекам...
Он провалился в дремоту, но ненадолго. Жирная крыса, приподняв морду, зевнула. И Данте моментально проснулся. Крыса повела носом и опять уложила морду на пол. Данте зажмурился, закусывая губы до крови. Это только вопрос времени. Однажды крыса проголодается, встанет и будет искать еду. И тогда он начнёт орать диким голосом. Данте не знал, есть ли в подвале ещё крысы — он не видел их в темноте, но Руфина всегда утверждала, что их тут пруд пруди. Мальчик старался взять себя в руки и подумать о чём-нибудь другом. Но это было в высшей степени сложно — близость крысы не давала ему покоя. Ну за что ему всё это? Что такого он сделал в жизни, дабы терпеть эти унижения? Он ведь тоже хочет быть счастливым, хочет бегать и играть, хочет семью и друзей. Чем он хуже остальных детей? Хотя, наверное, чем-то хуже, раз даже та девчонка его обманула. А может быть, она всего-навсего не смогла прийти на встречу? Эстелла же говорила, что её будут ругать за побег с мессы. Конечно! Её могли не выпустить из дома! Горечь в сердце мальчика сменила надежда. И как ему это не пришло в голову? Он-то подумал, что Эстелла о нём забыла. А может быть и нет. Вдруг она придёт завтра? Душа Данте, едва расправив кончики крыльев, мигом сжалась, рухнув в новую бездну отчаяния. Как же он узнает, приходила Эстелла или нет, если он заперт тут, в этом мерзком подвале, и понятия не имеет выпустят ли его отсюда или оставят умирать с голоду? Что же делать? Надо отсюда выбраться, чтобы увидеть Эстеллу. Эта девочка — единственный человек на всём свете, с которым ему хорошо.