Война сердец
Шрифт:
В связи с новым потрясением Данте уже не испытывал обиды к Эстелле — он счёл, что она во всём права. Он страшный человек, псих и моральный урод, который всех ненавидит и внушает ненависть к себе. Люди не чувствуют к нему ни любви, ни жалости, так почему же он должен их любить и жалеть? Надо принять себя таким, какой есть и, вне зависимости от того, сколько ему дано ещё прожить на этом свете — пять месяцев или пятьдесят лет — нужно идти вперёд с высоко поднятой головой, не унижаясь, не лицемеря, даже если будет больно.
Данте пролежал в траве до утра, так и не сомкнув глаз. Потом с усилием встал и двинулся в путь.
Когда солнечный диск поднялся над горизонтом, Данте прибыл в город. Куча времени ушла на поиск нового места жительства. Данте обошёл с десяток гостиниц, но в каждой ему что-то не нравилось: в одной за тесную комнатку хозяин просил баснословную цену; в другой было сыро и воняло плесенью; третью портили шумные соседи — семейство с двумя плохо воспитанными детьми, от шалостей которых стонали все жители. Данте не выносил шум, поэтому отказался от подобной перспективы. Кроме того, не во всякую гостиницу пускали с животными — в одной не было конюшни для Алмаза, в другую категорично не принимали с птицей. Отвергнуть своих любимцев Данте не мог, лучше провёл бы ещё ночь на улице, чем выкинул их вон.
Под вечер, смертельно устав и объехав весь город, Данте вернулся в «Маску». Сеньор Нестор был несказанно ему рад. Взлохмаченный, измученный, с травой в волосах и с Янгус на плече он получил ключ от комнаты без лишних расспросов, за что остался хозяину весьма и весьма благодарен.
— А я знал, что вы вернётесь! — улыбнулся сеньор Нестор.
— Почему?
— Ну... вы же не могли уехать с концами, не попрощавшись с такой красоткой.
— С какой красоткой?
— Ах, вы разве не знаете? Тут сразу после вашего отъезда прибегала девушка, расспрашивала о вас.
Данте побелел так, что труп в гробу был бы гораздо румяней.
— Что за девушка? Какая из себя?
— Не та, что приходила до этого, — хитро сощурился сеньор Нестор. — Совсем другая. Очень, очень красивая, худенькая, с большими глазами. Темноволосая. Расспрашивала о вас и очень волновалась. Ушла расстроенная, когда я сказал, что вы уехали. Она даже назвала своё имя. Дайте-ка вспомнить... Эсперанса... нет, Эсмеральда... Эс-эстрелья...
— Эстелла, — прошептал Данте.
— Точно! Вот уж, голова моя дырявая! Да, Эстелла, очень красивая девушка.
— С-спасибо, — потрясённо пролепетал Данте и двинулся наверх.
Комнатка была всё та же: с широкой кроватью, резным комодом и мягким ковром на полу. Жердь Янгус стояла в углу за портьерой. Данте, бросив мешок с вещами на пол, выдвинул жердь и поставил её на место. Янгус, в мгновение ока сев на неё, принялась чистить пёрышки. Данте налил воды в поилку и подвесил к жёрдочке яблоки, сорванные с яблони, ветви которой тянулись прямо на балкон.
Данте едва стоял на ногах от усталости, но сообщение сеньора Нестора выбило его из колеи. Эстелла к нему приходила. Сама. Но зачем? Скорее всего, хотела объясниться, сказать ему, что любит другого. Значит, всё же она не лгунья, просто поняла, что они не пара. Только вот он не знает, что ему делать со своей любовью.
Насильно заставив себя лечь в кровать, Данте на пару часов погрузился в беспокойный сон. Ему приснилась Эстелла. Она нежно улыбалась и манила его за собой. «Данте.... Данте... иди сюда... ты мне нужен...
— Янгус, ты чего кричишь? Мне приснился такой сон... такой сон, а ты взяла и всё испортила, — с сожалением вздохнул Данте, стряхивая птицу с головы.
Вообще-то, ему частенько снились откровенные сны, но с Эстеллой впервые. Он мало представлял её в роли любовницы. Для Данте она была богиней, дивным невинным ангелом. Юноша её обожествлял, воздвигая на пьедестал, по сравнению с которым иные женщины меркли так, что вызывали презрение.
Данте, встав, заглянул в комнатку-пристройку, что служила ванной. Опустил голову в ледяную воду. Вышел на балкон. Часы на стене показывали семь вечера. Отвлекаясь от навязчивых мыслей о том, что надо бы наведаться к церкви и покараулить там Эстеллу, Данте вглядывался в прохожих.
По бульвару гуляли влюблённые парочки и проносились экипажи. Кучера, сидящие на козлах, приветствовали друг друга кивками и выкриками. Богомольные дамочки и старушки, с покрытыми мантильями волосами, спешили на вечернюю мессу. Вот, аптекарь на углу обсуждает новости с очень худым господином с проплешинами и рыжей бородёнкой — владельцем парфюмерной лавки «Ароматы для изысканных натур», немцем французского происхождения, мсье Пьером. Вот, переваливаясь и пыхтя, прогуливается толстый-толстый мясник сеньор Дади — мужчина странный и неразговорчивый, вдовец с двумя детьми, всегда улыбающийся лишь сеньоре Марте — зеленщице из лавки напротив. А вот бежит её сын — огненно-рыжий мальчик лет десяти. Он тащит на поводке неказистую таксу по кличке Сарделька. А вон идёт невысокая девушка в серой униформе с длинным белым передником и чепцом на голове, из-под которого выглядывают непослушные кудри урождённой мулатки. Она несёт в руках корзину с овощами.
Данте разобрало любопытство, когда маленькая служанка остановилась у него под балконом. Плюхнув корзину на землю, она озиралась по сторонам, пока натруженные ручки её отдыхали от ноши. В голове у Данте что-то щёлкнуло — девушка показалась ему знакомой. Где он её видел? А может, она просто на кого-то похожа? Эти несчастные девочки-горничные все на одно лицо в своих чепчиках и фартуках. Из глубин памяти вдруг выплыл белый особняк на Бульваре Конституции. Он, маленький мальчик двенадцати лет отроду, однажды был там в гостях. И дверь ему открыла премилая молоденькая горничная...
Спотыкаясь, Данте ринулся на выход. Служанка Эстеллы! У него под балконом! Он не успел ни о чём подумать. Сообразил, что делает что-то не то, когда уже ухватил считавшую ворон Либертад под локоть.
— АЙ! — визгнула Либертад, выпучив на Данте круглые глаза. — Вы кто такой? Чего вам надо?
— Не надо пугаться, я не причиню вам зла, — пробормотал Данте задыхаясь. — Я просто хочу кое-что узнать...
— Узнать? — Либертад с открытым ртом разглядывала юношу. Похоже, нечеловеческая красота Данте слегка её потрясла. — Чего же?